Мне некогда! В поисках свободного времени в эпоху всеобщего цейтнота - Шульте Бриджид

Я смотрю на календарный листок.

Все остальные делают то же самое: агент по продаже недвижимости, которая чувствует, что в ее работе и личной жизни царит хаос, а время утекает и утекает; мужчина, который хочет научиться отдыхать по выходным, не испытывая чувства вины; его жена, которая хотела бы, чтобы все вокруг остановилось на несколько дней и она могла бы наверстать все упущенное; молодая девушка, живущая в бешеном ритме, сменившая двух мужей, размещающая фотографии роскошных закатов в Facebook и при этом находящаяся в вечном движении к неизведанному. «Я испытываю страшное чувство, как будто я теряю все мое время», – говорит она.

Мы начали этот семинар с интересного упражнения: нам нужно было заполнить график предыдущей недели с учетом того, что было сделано. Это было достаточно просто. Каждый из нас написал столько дел, что они не поместились в маленьких строчках и нам пришлось дописывать на полях мелким почерком. Руководитель нашей группы Терри Монаган, называющая себя экспертом по продуктивности, спросила нас, что бы мы еще сделали, если бы у нас было больше времени.

– Я бы читала, – ответила я. Остальные подхватили: «Спала», «Привел в порядок содержимое шкафов», «Научилась управлять яхтой», «Молилась», «Путешествовал», «Была счастливой».

– А где время для этого в ваших графиках? – спросила Монаган.

Его там не было. Тогда она раздала нам чистые календарные листы и велела найти время. Мы сидели и тупо смотрели на них в течение нескольких не слишком приятных минут.

Подход Монаган к тайм-менеджменту весьма прост: вы не можете управлять временем. Время – величина постоянная. В неделе всегда было, есть и будет 168 часов. Единственное, что вы можете делать, – это выбирать для себя какое-либо занятие и делать его вовремя. И занятым людям, утверждает Монаган, следует осознать одну простую вещь: вы никогда не сможете сделать все, что хотите или должны. «Когда мы умрем, наша электронная почта по-прежнему будет заполнена новыми письмами, – говорит она. – Наш список дел по-прежнему не будет выполнен до конца. Но только мы уже ничего не успеем сделать. 80 % электронной почты, которую мы получаем, не имеет никакого отношения к нашим делам, но мы тем не менее тратим только на ее просмотр и сортировку девятнадцать с половиной недель в год. 80 % вашего списка дел не представляет никакой ценности. Посмотрите, дела никогда не заканчиваются. Это жизнь. Вы никогда не закончите с неприятными делами, чтобы начать получать только удовольствие. Поэтому вам нужно научиться решать. Чего вы хотите достичь в этой жизни? Что для вас важно прямо сейчас? А теперь представьте себе, что то, что представляет такую важность в этот момент, не будет таковым через два года. Все всегда меняется».

Монаган смотрит, как мы с отчаянием глядим на свои незаполненные «идеальные» графики, и вздыхает. «Это же не высшая математика, – говорит она. – Начните с самого главного».

Но именно здесь я и застряла. Для меня важно все. Работа. Семья. Друзья. Окружение. Почистить кошачий лоток. Привести в порядок все туфельки Барби моей дочери. Что-нибудь сделать с быстрорастущей горой ненужных вещей в доме.

Это потом Эллен Эрнст Коссек, психолог по вопросам работы организаций и профессор Университета Пердью, скажет мне, что я не просто «интегратор», старающийся совместить рабочие и домашние дела, а «суперинтегратор». В отличие от «сепараторов», которые четко разделяют работу и личную жизнь, я все время объединяю их. В своей книге CEO of Me («Сам себе CEO») Коссек пишет, что некоторые люди настолько смешивают работу и жизнь вне офиса, что продолжают читать рабочую почту на футбольных тренировках детей или контролируют няню с ребенком из офиса. Они как будто жонглируют сотней шариков и самоуверенно считают такой подход самым лучшим{443}. Но если такая «интеграция» заставляет меня чувствовать нехватку времени и перегрузку, значит, я плохо с ней справляюсь. Отрицательная сторона этого подхода (делать все и сразу) заключается в том, что такие люди, как я, постоянно чувствуют напряженность и не концентрируются на том, что необходимо сделать. Мы не можем принимать правильные решения. Поэтому мы продолжаем раздваиваться между домашними и рабочими делами, что приводит к весьма посредственным результатам и большому разочарованию.

Ох, опять эта двойственность.

На самом деле я всегда страдала от нерешительности. Гамбургер с картофелем или без? Встретиться с сокурсниками или остаться дома, чтобы посмотреть сериал? Нерешительность усугублялась неуверенностью в себе и только усилилась, когда я попыталась совместить в себе родителя и работника. Гуру тайм-менеджмента говорят, что следует побороть в себе внутренние конфликты, которые ослабляют силу воли и мыслительные процессы, мешая таким образом достичь новых высот и суперэффективности. Но если честно, то неуверенность в собственных силах, «раздвоенность» сознания и метание между выполнением функций «идеального работника» и «идеальной матери» приводили к тому, что я даже не ощущала внутренних конфликтов.

Иногда даже самой мысли, что мне предстоит оставить малыша дома и уйти на целый день в офис, было достаточно, чтобы лишить меня сил на остаток рабочего времени. Я до сих пор помню крошечную машущую мне из окна машины ручку Лайама, когда однажды утром Том вез его в «Абракадабру», а я ехала вслед за ними на работу на весь день. Я чувствовала себя виноватой и удрученной, когда приехала в офис. В то время работа дома или гибкий график не были настолько распространены, как сегодня.

В тот момент, когда я переступила порог офиса, в моей голове появились ужасные мысли: «Ты оставила детей. Ты должна сделать что-нибудь экстраординарное, чтобы исправить это». Но я, как обычно, начала рабочий день с более простых и отвлекающих дел из своего списка, чтобы успокоиться и затем перейти к важным задачам. Но до самого полудня меня не оставляли мысли о детях. Затем я настолько погрузилась в дела, что потеряла счет времени. Чувство вины удлиняло мои рабочие дни, а мозг отказывался работать в полную силу. Я начала срывать дедлайны или некстати попадать в вечерние пробки, поэтому я приезжала домой позже, чем хотела.

Но так было не все время. Были и хорошие дни. Когда дети пошли в школу, то уезжать на работу мне стало легче, по крайней мере, в эмоциональном плане. Но это ужасное чувство, что «я ни здесь и ни там», по-прежнему не давало покоя мне, работающей матери с маленькими детьми, хотя на дворе уже был XXI век. В течение многих лет я испытывала противоречивые чувства, мешающие мне хорошо выполнять все домашние и рабочие дела, я сама себе напоминала краба, который прячется под большим камнем, спасаясь от внешних раздражителей.

Психологи называют амбивалентность раздвоением сознания. Во время исследований они обнаружили, что это туманное и расплывчатое ощущение крайне дискомфортно и стрессово для тела и сознания, потому что оно затрагивает все важнейшие аспекты нашей жизнедеятельности. Но душевный дискомфорт становится еще более невыносимым, если нам предстоит сделать какой-либо выбор{444}. В постоянной битве с собой не бывает перемирия, человек загоняет себя в угол. Здесь нет победителя и нет конца битвы. Это постоянная жизнь на грани. Мы отвлекаемся от внутренних проблем с помощью показной занятости и списка дел. Психотерапевты Дэвид Хартман и Диана Зимберофф утверждают, что в состоянии раздвоения сознания люди стараются завалить себя делами вне зависимости от того, насколько они им важны. Они пишут: «Противоположностью амбивалентности является жесткая нетерпимость к неопределенности, противоречиям и деталям. А совокупность этих двух черт позволяет успешно противостоять двусмысленности и раздвоению сознания»{445}.

Вот как?

Сидя на тренинге по тайм-менеджменту и глядя в пустой календарный лист «идеального недельного графика», я поняла, что никогда не смогу спланировать свое время таким образом, чтобы избежать его нехватки. Мне следовало признать собственную амбивалентность, мое стремление вобрать в себя два взаимоисключающих идеала одновременно. Целого дня не хватит, чтобы успеть все сделать. В то время, пока я пыталась понять причины нехватки времени и пути спасения от нее, я стала беспомощным свидетелем внезапной кончины Джеффа, одного из наших лучших друзей. Он скоропостижно и необъяснимо умер от рака желудка. Жизнь – очень хрупкая вещь. Я просто не могла ждать, как другие, пока дети вырастут и я смогу жить более спокойной жизнью. Я не могла ждать, когда «идеальный работник» выйдет на пенсию, частные и правительственные организации перепишут нормы социального обеспечения сотрудников, а общество изменит взгляды. Возможно, это случится уже не при мне. Мне нужно было понять, как строить дальше свою жизнь, чтобы успешно бороться с двусмысленностью. Прямо здесь и прямо сейчас.