Мне некогда! В поисках свободного времени в эпоху всеобщего цейтнота - Шульте Бриджид

Высокая и стройная шестидесятипятилетняя Хрди, обладательница мягкого голоса с легким техасским акцентом, предлагает мне взглянуть на фотографию бушменки. Я вижу представительницу первобытного племени, живущего в африканской пустыне Калахари, примерно на восьмом месяце беременности. Жизнь бушменов практически не изменилась за почти две тысячи лет, и современные представители этого племени живут так же, как жили их предки в эпоху плейстоцена. Они по-прежнему занимаются охотой и собирательством. Женщина на фотографии несет тяжелую корзину с только что собранными орехами и большую сумку с водой и едой. Ее четырехлетний сын сидит на плечах. Хрди говорит, что за всю свою жизнь этот мальчик уже проехал на маминой спине почти восемь тысяч километров.

– Это работающая мать, – говорит Хрди. – Думаете, женщины оставались на месте стоянки, пока мужчины охотились? Никогда! Эти женщины проходили тысячи километров в год со своими детьми. Если это было небезопасно, они оставляли малышей в лагере, где останавливалось племя, – Хрди выдерживает паузу и продолжает: – Иногда матери оставляли детей вместе с племенем. Они были с отцами, старшими братьями и сестрами, дедушками и бабушками и другими взрослыми родственниками, которые могли заменить родителей. Для матерей естественно работать. И так же естественно ухаживать за детьми. Неестественно – это быть единственными, кто ухаживает за детьми. Неестественно – это не иметь поддержки. И это касается не только работающих. Мать, которая остается дома, тоже нуждается в помощи и заслуживает ее.

На заре эволюции матерям было намного проще совмещать работу и дом, у них было гораздо больше поддержки со стороны.

– Чем мы отличаемся от своих предков? Рабочее место сегодня – вещь, не совместимая с выполнением материнских обязанностей. Вот так все просто объясняется, – говорит антрополог.

На самом деле женщины не так уж предрасположены к материнству, утверждает Хрди в своей первой книге Mother Nature («Мать-природа»). Они предрасположены к сексуальным отношениям. И если женщина достаточно развита и у нее происходит овуляция, она беременеет. Вот почему человеческие дети рождаются такими чертовски милыми куколками, говорит она. Вот почему они прямо смотрят в глаза взрослых и могут считывать эмоции. Чтобы выжить, младенцы учатся противодействовать тому, что Хрди называет естественным материнским раздвоением чувств, которое существует у женщин до тех пор, пока младенцы не возьмут грудь, а у них не появится пролактин – гормон, отвечающий за выработку молока, и окситоцин – гормон, позволяющий им познать радость материнства. И только тогда у женщины возникает настоящая связь с ребенком.

А теперь наука открывает нам, что у мужчин и детей тоже есть физическая связь. В течение длительного времени тот факт, что будущие отцы набирают вес и испытывают утреннюю тошноту во время беременности их жен или подруг, не принимался во внимание, и это считалось психосоматической реакцией. Но ученые выяснили, что у самцов многих приматов, например мартышек и хохлатых тамаринов, наблюдаются те же симптомы. Исследователи теперь знают, что у отцов, так же как и у матерей, происходит усиленная выработка кортизола и пролактина. Кортизол, гормон стресса, причиняющий много вреда при его постоянной выработке, также отвечает за чувство привязанности к младенцу и нежное отношение к нему. Пролактин, название которого происходит от латинского слова lactate, отвечает за процесс образования и выведения молока у женщин и самок млекопитающих животных, а у мужчин ответственен за повышенное внимание к детскому плачу. Уровень «агрессивного» гормона тестостерона у отцов падает на треть в первые три недели после рождения ребенка. А изучение деятельности головного мозга у некоторых человекообразных обезьян показало, что у приматов-отцов активизируются области мозга, отвечающие за планирование и память – самые важные функции у родителей{328}. Что это означает? Мужская забота о потомстве настолько важна, что самцы физически адаптируются к новой роли. «У мужчин, – говорит Хрди, – есть феноменальные способности к воспитанию».

Как же получилось, что матери стали считаться «главными» родителями? Всему виной время, утверждает Хрди. Нет сомнений, что у мужчин и женщин существуют биологические различия, хотя и у тех, и у других есть врожденные родительские инстинкты, ожидающие «активации». Но какие бы гендерные различия ни существовали, нейрофизиологи утверждают, что представители обоих полов рождаются с практически одинаковым мозгом, однако со временем он меняется в зависимости от жизненного опыта{329}. Хрди говорит, что опыт и время делают различия между женским и мужским мозгом заметнее и это не зависит от врожденных или приобретенных качеств индивида. Так было как во время плейстоцена, когда мужчины уходили охотиться на продолжительное время, так и сегодня, когда они уезжают на работу, чтобы прокормить свои семьи.

Когда рождается ребенок, говорит Хрди, женщины не знают инстинктивно, что делать. Но со временем, проведенным с новорожденными (в силу грудного вскармливания, отпуска по уходу за новорожденным и прочих традиций), они больше о них узнают и учатся путем проб и ошибок. Поэтому матери всегда знают о детях больше, чем отцы. Хрди говорит, что у большинства мужчин просто не находится достаточно времени, чтобы поближе узнать своих детей, поэтому они не чувствуют себя в достаточной степени уверенными и компетентными. А если у отцов есть время и близость родни, они гораздо активнее участвуют в воспитании. Во время изучения поведения племени пигмеев Ака в Центральной Африке исследователи обнаружили интересную особенность: если молодая семья живет неподалеку от родни жены, то все заботы о детях берет на себя ее многочисленная семья, а отец ухаживает за детьми только 2,6 % всего времени. Но если семья живет рядом с родственниками отца и у матери нет необходимой и достаточной поддержки со стороны своей семьи, то отец тратит две трети своего времени на уход за детьми{330}.

Хрди объясняет, что для того, чтобы проверить теорию, что время и опыт могут увеличить даже самые небольшие различия, социологи измерили «время отклика» молодых родителей. И матери, и отцы одновременно отреагировали на запись плача младенца. Но если ребенок просто капризничал, то матери реагировали чуть-чуть быстрее{331}. Обратная реакция существует у обезьян тити[51], и, как рассказывает Хрди, их детеныши предпочитают общаться с отцами{332}. Что касается людей, продолжает антрополог, то «различие во времени отклика ничтожно». Отцы тоже быстро реагируют, но их порог отклика чуть ниже. «Когда ребенок плачет, мать сразу берет его на руки и начинает успокаивать. Таким образом ребенок привыкает к матери. Когда матери нет рядом, отец берет ребенка на руки, но ребенок-то не очень привык к отцу и продолжает плакать, – объясняет Хрди. – А отец начинает думать: “Зачем беспокоиться? Ребенку просто нужна мать”. Как сказал биолог Эд Уилсон: “При рождении палка уже немного перегибается”. Но с течением времени и по мере приобретения опыта гендерные различия становятся заметнее. Представьте себе, как было бы здорово, если бы культурные нормы изменились и отцы могли бы больше времени проводить с новорожденными, – мы увидели бы совсем иную картину!»

Если к чему люди и имеют склонность, говорит Хрди, то это к доверию и заботе друг о друге. Младенцы же инстинктивно ищут того, на кого положиться и получить ласку и заботу, – это могут быть не только родители, но и ближайшее окружение. Этот инстинкт, по словам Хрди, выработался в течение длительного времени развития человечества и основан на «коллективном воспитании». Когда нейробиологи изучали снимки головного мозга людей, смотревших на фотографии лиц младенцев, они обнаружили, что центры удовольствия, а также участки мозга, отвечающие за общение, эмоциональную привязанность и заботу, у испытуемых моментально активизировались. Причем одинаковые результаты наблюдались как у людей, имеющих детей, так и у бездетных{333}.