Грааль и Откровение Иоанна Богослова. Философия благородства - Александр Леонидович Роцков

не материальное. Наверное, имеется в виду богатство экклессическое, т.е. способность собраться. Каждый человек имеет запас доверчивости, доброжелательности, дружелюбия, готовности терпеть недостатки ближнего ради того, чтобы собраться вокруг Христа и общаться во Христе. Это-то главное богатство любой церкви и эксплуатируется в традиционных конфессиях, превращаясь, в том числе, и в богатство материальное. Но всякое неразумно растрачиваемое богатство иссякает. Ангел протестантской церкви считает себя свободным от экклессических недостатков и богатым, в сравнении, наверное, с другими солидными, но экклессически обнищавшими конфессиями. "Советую тебе купить у Меня золото, огнём очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей; и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть" (Откр. 3. 17). Золото и одежда не даются даром, а предлагается их купить. Что это может значить? Купить – это заплатить, разумеется, не деньги, но какое-то количество труда, проделать какую-то работу, совершить дело. При этом надо помазать глазной мазью глаза, чтобы видеть – это тоже связано со словами "чтобы не видна была срамота наготы твоей". Эстетическое зрение видит не только красоту, но и безобразность "срамоты". "Белая одежда" – это традиционный образ праведности святых. "Срамота наготы" – безнравственность. "Чтобы видеть" – это духовное зрение, эстетическое различение добра и зла. "Золото" – если не означает деньги, то всегда значит красоту или украшение, ср. "а город был чистое золото" (Откр. 18. 18) или "Улица города – чистое золото" (Откр. 18. 21). Т.е. здесь имеется в виду экклессическая красота, дающая экклессическое богатство, о котором уже говорилось.

Параллельные Апокалипсису тексты пророка Исаии мы не будем цитировать здесь, а только сошлемся и объясним. Верующие знают эти места только что не наизусть. Для тех, кто не знает, назовем номера глав. Главы 24-27 пр. Исаии – это "апокалипсис Исаии", как и главы 60-66. Но события или рассуждения о сути добра и зла у Исаии трудно, а может и не надо привязывать к какому-то одному историческому времени. Надо рассматривать одну и ту же духовную суть конфликта, моральный смысл, повторяющийся в истории с новыми и новыми участниками всё той же драмы. Например: в Главе 28 "вино и сикеру" можно понимать как групповое внимание, сцену, когда преодолена стеснительность и кружится голова от внимания публики, опьяняющая сладость спиритуального греха. Ефремляне – это элита, отцы. "Венок гордости" – это просто гордость, удовлетворённое тщеславие. "Увядший цветок" – облачение. Излишество в употреблении алкогольных напитков как нельзя лучше изображает и символизирует упоение своим превосходством, достоинством и самомнением (у пьяных это вылезает в первую очередь).

К числу параллельных мест (говоря о Филадельфийской церкви) надо отнеси необыкновенно благословенные пророчества Иакова и Моисея об Иосифе (Быт. 49 22; Втор 33. 13). Иосиф здесь должен пониматься не как племя, национальность и проч. (в этом смысле обычно упоминается Ефрем), а как тип человеческого характера, вытекающий из религиозного настроения. Характерной чертой самого библейского Иосифа является то, что в его сложной и причудливо переплетённой биографии обращает на себя внимание постоянно твёрдая нравственная позиция. И самое главное в этом то, что нравственная безупречность Иосифа вытекает из эстетического вкуса к моральному идеалу, т.е. здесь не юридически-законническое, не логико-законодательное отношение (ср. "и законодатель от чресл его" – об Иуде), но привязанность, влечение, стремление к морали, наилучшему наследству наилучшего наследника трёх патриархов, Авраама, Исаака и Иакова. В этом уникальность и самого Иосифа, и пророческого образа которым он стал. Интересно отметить его сходство с Иовом, который стал классическим образом человеческой экзистенциальности и экзистенциального отношения к Богу. Сходство усиливается ещё и тем, что оба они жили до появления законодательства Моисея. Т.е. в истории Иова тоже выяснялся принципиальный вопрос: действительно ли человек богоподобное существо, которому нравственность свойственна по природе? Или человек исполняет моральный закон из страха, выгоды и проч.?

"Они непорочны пред престолом Божиим" (Откр. 14. 5). Эта фраза – одна из центральных в Апокалипсисе. Она не поддаётся толкованию. А, может, и не нуждается в нём, поскольку непорочность именно перед престолом, т.е. это надо понимать как экзистенциальное совершенство каждой личности, которое у каждой личности уникально.

За вопросом о смысле собственного существования стоит низкое понятие о самом себе, т.е. низкая самооценка в спиритуальном плане. А за низкой самооценкой стоит низкое понятие о Боге, т.е. за низком понятием о твари – низкое (языческое) понятие о Творце. Например, самый простой способ оскорбить любимого человека – это попытаться объяснить ему смысл своей любви: зачем я его люблю, за что и т.д. Или другой пример: для любого верующего (но не для язычника) вопрос о смысле существования Бога является кощунственным, и оскорбляет религиозное чувство. Здесь человек хорошо понимает, что существование Бога выше и вне всякого смысла и никакой смысл не сможет вместить существование Бога. Вопрос о смысле бытия, этот ложный в своей основе вопрос давно уже зачаровал человечество. Его поставил ещё перед языческими мудрецами падший херувим, пожелавший стать выше престолов. Но козни сатаны логичны и потому понятны, а значит, не имея возможности объяснить спиритуальную непорочность (Откр. 14. 5), мы, зато имеем возможность разоблачить спиритуальную порочность. И, как бы от обратного, сможем таким образом приблизиться к созерцанию непорочности.

Грубый и циничный грех – это низвержение всякого порядка. Но существует и грех более тонкий, который объявил войну грубому греху, и от этой войны, от этого противостояния создаётся иллюзия, что тонкий грех вовсе и не грех, а добро, и под видом добра он и существует в мире до тех пор, пока спиритуальная непорочность не разоблачит его как зло. Полное разоблачение этого зла – дело будущего: "Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы" (Откр. 19. 15). Меч – это обличающее слово. Оно будет, по сути, разоблачением ереси так же, как это было во времена Пергамской церкви: "Скоро приду к тебе и сражусь с ними мечём уст Моих" (Откр. 2. 16). Пока же сами мы можем только предполагать, подозревать и сопоставлять пророчество о будущих ересях с тем, что уже было в прошлом и есть в настоящем. Ориентиром в наших предположениях должен стать уже увиденный нами тонкий грех самодовлеющего логизма. В церкви власть логичности над спиритуальной экзистенциальностью обличал ещё ап. Павел как ересь закона и законничества. Закон хорош, но когда он цел. Отношение к закону должно быть целомудренным. Но закон духовен и эта духовность, экзистенциальность является главным в законе, в этом "весь закон и пророки" (Мф. 7. 12; Мф. 22. 40.). Исполнять одни заповеди и не исполнять других –