Искусство жизнестойкости. Стратегии выносливости для духа и тела - Росс Эджли

бечевки, а другие пловцы получили гораздо больше, чем мои обычные 15 тысяч ежедневных калорий, в виде всех тортов, шоколада и печенья, какие только можно вообразить.

Когда мои губы посинели от холода, а живот наполнился печеньем, я проследовал наконец в сопровождении охраны в медиацентр, где в раздевалке меня ждали теплый душ и пицца. Не зная, что сначала сделать – поесть или принять душ, – я решил насладиться всем этим одновременно. Держа в одной руке огромный кусок пиццы-барбекю, чтобы другой можно было вымыть волосы шампунем, я провел следующий час, заново знакомясь с теплом и гигиеной, двумя давно потерянными друзьями, которых я не видел более пяти месяцев в море.

Шли часы, а я стоял там, потрясенный, и принимал душ, пытаясь осмыслить эти 2864 километра. Но правда в том, что я не мог. После целой бутылки шампуня (и целой пиццы) у меня не было окончательного ответа о наследии и заключительных уроках Великого британского заплыва. Вот почему в последующие месяцы я начал разбирать и реконструировать каждый километр, пока не закончил эту книгу и не пришел к следующему выводу… целый год спустя.

УРОК 22

Немного статистики Великого британского заплыва:

– 157 дней в море;

– 2882 километра (эквивалент 85-кратного переплытия Ла-Манша или 57 679 длин бассейна олимпийского размера);

– 0 дней «больничного»;

– 2,3 миллиона гребков;

– 649 съеденных бананов;

– более миллиона потребленных калорий;

– более 100 укусов медуз;

– два малых полосатика;

– одна гигантская акула;

– более 1000 тюленей;

– пять рулонов скотча, используемого для фиксации поврежденной кожи;

– три килограмма вазелина для растирания;

– наихудшие условия: 18 сентября 2018 года при ветре 170 километров в час во время шторма «Али».

Какой урок мы можем извлечь из этого? Что возможно все!

Эпилог

Сегодня 4 ноября 2019 года. Чешир, Англия.

Сегодня я еду в одно из моих любимых мест для плавания. Центр водных видов спорта на берегу озера, расположенный в поселке под названием Мэнли-Мир, раскинулся среди 10 акров полей всех мыслимых оттенков зеленого. В багажнике моей машины лежат защитные очки, плавки и спортивные напитки. Два моих брата (Скотт и Крейг) также решили присоединиться ко мне на нынешней тренировке. Но у меня сегодня было необычное занятие по плаванию. Нет, день оказался особенным по двум причинам:

• это годовщина моего приезда в Маргит;

• именно здесь я закончил заключительную главу этой книги.

Многое изменилось с тех пор, как я вернулся на сушу, и я смог по-настоящему задуматься о том, что произошло 365 дней спустя, только после завершения бурного медиатура.

Мэтт и Сюзанна вернулись на свою ферму в Девоне и обнаружили, что сад сильно зарос, поэтому провели остаток года, укрощая его. Затем, после зимней работы, они вернулись в море, и в последний раз их видели плывущими на «Гекате» в Назаре, Португалия, в поисках 15-метровых волн для серфинга. С моими «морскими братьями и сестрами» (Тэзом, Пиони, Джемаймой и Харриет) на борту.

Что касается моей мамы, то она счастлива, что мои ноги снова на суше, и рада, что ей больше не нужно защищать меня от шотландских штормов. Неудивительно, что она ни разу не ступала на лодку с тех пор, как я завершил заплыв вокруг Великобритании, зато регулярно видится со мной. Ее кухня остается одним из моих любимых и наиболее часто посещаемых мест в 2019 году, поскольку я наверстываю упущенное за то время, что провел без домашней еды.

Обычно я копаюсь в холодильнике, но редко делаю это один, так как папа присоединяется ко мне в поисках чизкейка. Прошел год, а он по-прежнему остается самым стойким человеком, которого я знаю. Все еще проходя курс иммунотерапии, он продолжает бороться с раком и побеждает его. Я говорю «побеждает», потому что он вернулся к тренерской работе по теннису и в этом году получил награду от Ассоциации большого тенниса Линкольншира, а несколько месяцев спустя отпраздновал 40-летнюю годовщину свадьбы с моей мамой.

Эстер тоже рада, что я дома. Теперь, приняв душ, побрившись и (частично) вернувшись в общество, я отказался от своих диких привычек и снова начал пользоваться туалетом. Она также ни разу не садилась на лодку после Маргита и взяла с меня обещание не плавать в какие-либо страны, вокруг них или между ними по крайней мере год. Это потому, что после семи лет совместной жизни она так хорошо меня знает и может видеть, о чем я думаю, когда мы посещаем побережье.

А я?

Что ж, Маргит теперь стал приятным и далеким воспоминанием, а истории о ранах от медуз, морских язвах и рваных ранах на моем языке увековечены в средствах массовой информации. Несмотря на то что журналисты (очень любезно) пишут статьи о моем предполагаемом «героизме», всем, чего я достиг, я обязан систематическому применению стоической спортивной науки и искусства жизнестойкости.

По сути, жизнестойкость – это не какой-то сверхчеловеческий дар, которым обладают смелые. Это врожденное свойство каждого из нас, но оно реализуется через стресс и раздражители. Именно поэтому, согласно исследованиям военно-морской медицины, в понятие «выносливость» входит ряд психологических и физиологических процессов, которые повышают работоспособность в условиях стресса [179]. Именно поэтому жизнестойкость определяется как способность успешно переносить травматические или стрессогенные события и восстанавливаться после них и включает в себя ряд физических, поведенческих, социальных и психологических факторов [180].

Оба эти явления были подробно описаны на страницах данной книги.

Вот почему главный урок плавания (и смысл этой книги) заключается в том, что я не был мужественным. Мужество определяется как сила перед лицом боли или горя. Я бы сказал, что со мной была стоическая спортивная наука перед лицом боли или горя, основанная на коллективных учениях величайших умов и самых стойких людей, которые когда-либо существовали.

Я не был бесстрашным…

Я привык к стрессу (и понимал теорию животного страха).

Я не был пуленепробиваемым…

Я развил устойчивость, опираясь на испытанные принципы спортивной науки и силы.

Я не был невосприимчив к боли…

Я понимал психобиологическую модель усталости.

Я не был одарен сверхчеловеческой выносливостью…

Я понимал важность безупречного темпа.

Я не был эмоционально неуязвим…

Я понял науку улыбаться и контролировать контролируемое.

Я не был героем…

Я просто был голоден и понимал, что должен тренироваться, чтобы у меня был стальной желудок.

Подводя итог, скажу: моя последняя надежда заключается в следующем. Если вы читаете эту книгу, то теперь у вас есть инструменты, необходимые для того, чтобы найти свой собственный окугакэ. Подпитываемые внутренней мотивацией к самопознанию через самодисциплину