Испытание декретом - Аксинья Витальевна Сивожелезова

казалось, это не песня, а рыдания. «Такой саундтрек очень бы подошел к фильму Педро Альмодовара, а не к моей жизни», – подумала она. Песня кончилась, заговорил диктор: «Вы прослушали песню из фильма “Высокие каблуки” Педро Альмодовара, отправляйте на номер название вашего любимого фильма, и мы поставим саундтрек, настройтесь на радио “Икс”…» Конец фразы Инна уже не слушала – ее удивило, как точно она угадала. Дальше заиграла тоже какая-то смутно знакомая песня, но ее Инна уже не могла угадать. Впрочем, ей было все равно, потому что она уже подъехала к месту работы.

Через полчаса начали собираться участницы группы. Больше всего Инна боялась, что все разом заболеют и никто не придет, но это – нормальный страх начинающего ведущего группы. Так же боятся ведущие других групп, это ее успокаивало. Если взрослые бездетные люди могут взять и не прийти, то и ее мамочки, конечно, тоже. Но здесь они могли говорить о том, что их волнует, и это была смена домашней обстановки, которая многих тяготила, – Инна знала это по себе. Дефицит социальных контактов после рождения ребенка ощущается довольно остро.

Сегодня на группу пришли трое. Арина, которая никогда не пропускала и была у нее в личной терапии, Наташа, пациентка ее коллеги, она забеременела с помощью ЭКО, но стыдилась этого и никому об этом не рассказывала. И Виктория – она была пациенткой Инны давным-давно, но увидела приглашение в группу в соцсетях и присоединилась.

Когда все удобно расселись, Инна Васильевна начала.

– Сегодня я хотела бы немножко поговорить о детях. И хотела бы зачитать вам два отрывка из книги, о которой я, кажется, уже упоминала. Психолог пытается описать, как чувствует мир ребенок. Сейчас я прочитаю вам про Джоя, которому шесть недель, он только что проснулся и пристально смотрит на пятно солнечного света на стене за его кроваткой.

Инна взяла книгу, открыла заложенную страницу и начала медленно читать:

Там сияет пространство.

Нежный магнит притягивает.

Пространство теплеет и оживает.

Там внутри в медленном танце

начинают кружиться друг с другом

какие-то силы.

Танец приближается.

Все устремляется навстречу ему.

Он все ближе и ближе,

но никогда не оказывается здесь.

Возбуждение начинает спадать.

Она закончила, отложила книгу, обвела взглядом потрясенных женщин и спросила, не хочет ли кто-нибудь высказаться.

– Вы серьезно думаете, что ребенок так чувствует мир? – спросила Наташа.

– Я не знаю, но вполне может быть. Что вы чувствовали, когда я читала?

– Не знаю. Ребенок или поэт, или психолог, – ответила Наташа.

– Я читала, что ребенок до шести месяцев не различает цвета, только черный и белый. Но что он мыслит категориями спокойствия и возбуждения, я первый раз слышу, – сказала Арина.

Инна Васильевна улыбнулась: Арина ей нравилась, но иногда своими замашками отличницы выводила из себя.

– Интересно, а младенцы в таком возрасте воспринимают время? – спросила Виктория.

– Сомневаюсь, – ответила Инна Васильевна. – Вы последите за своими детьми, они очень эмоциональные. Они на все реагируют, но у них нет опыта – что интересное, а что нет; что веселое, а что грустное; что живое, а что нет. Поэтому все эти реакции интуитивные и инстинктивные. Потом ребенок может разделить мир на близкий и далекий. И далекий – это все то, до чего не дотянуться руками. Нашего воображаемого Джоя заинтересовал солнечный зайчик – для него это стимул, но не очень сильный и раздражающий. Он не пугает, а захватывает.

Инна Васильевна посмотрела на женщин: они выглядели так, будто им самим хочется посмотреть на солнечный зайчик, а не слушать ее. Психолог подавила желание встать и выйти из кабинета, чтобы больше не позориться, и спокойным голосом продолжала:

– Давайте я прочитаю второй отрывок, когда Джою уже четыре с половиной месяца.

«В то же утро, через некоторое время, отец идет на завтрак к друзьям, живущим по соседству, и берет с собой Джоя. Мама подойдет туда позже. Папа несет его на бедре, придерживая руками. Некоторые гости уже собрались, и отец Джоя с малышом на руках приветствует каждого. Люди ходят по комнате, наливают кофе, усаживаются в разных местах с чашками и тарелками. Отец садится в глубокое кресло с малышом на коленях лицом от себя – так, чтобы Джой мог осматривать комнату и людей. Кажется, Джой вслушивается в общий разговор. Временами он смотрит в окно, расположенное на противоположной стене. Временами он кажется рассеянным. Один из гостей рассказывает что-то смешное. Все смеются. Женщина в другом конце комнаты взрывается резким, громким смехом. Джой стремительно поворачивается к ней, но скоро расслабляется и прислоняется спиной к отцу.

Я еду с папой по воздуху…

Мы попадаем в место, где беспорядочно двигаются вещи и люди. Каждая луна, планета или комета следует своим собственным курсом к неизвестной цели. Каждый движется со своей собственной скоростью и в свое время… Мы усаживаемся…

Вокруг нас от одного человека к другому переливается музыка. Папа вступает в этот поток. Его музыка вибрирует у моей спины. И она течет куда-то дальше…

Меня поднимает и опускает тихий прибой ее дыхания… Там, на той стороне, – рама. Внутри – сильное теплое сияние. Когда кто-нибудь проходит мимо нее, сияние исчезает и рама пустеет, затем быстро наполняется вновь. Дома, в моей комнате, теплое свечение танцует и движется медленнее… Музыка появляется снова и нарастает. Она стремительно мчится по комнате и обрушивается на лицо женщины. Моя голова резко поворачивается к ней… Папа прижимает меня к себе, и мне становится лучше».

– Как вам? – спросила Инна Васильевна.

– Сильно. Но я не понимаю, как так может быть, – ответила Наташа.

– Расскажите тогда, как вы себе представляете восприятие мира младенцем, – попросила Инна Васильевна.

– Так же, как и мы. Только не может говорить и управлять своим телом. Плохо видит и не понимает, где находится. Как будто в наркотическом тумане. Хм, если рассматривать это с такой точки зрения, то может быть похоже, – продолжила Наташа.

– Знаете, зачем я вам сегодня принесла эти два отрывка? У меня была цель показать вам, как воспринимает мир ребенок, чтобы вы лучше поняли его и его потребности. Иногда мы приписываем ребенку то, чего он не может чувствовать. Например, «он надо мной издевается» или «он прикидывается». Для ребенка это еще недоступно, он как в наркотическом бреду, вы хорошо сказали, Наташа. Ребенок воспринимает мир фрагментарно – не зря же была «хорошая и плохая грудь» у классиков психоанализа.