Диагноз F20. 0. Записки из дурдома - Андрей Юровник

зачем ты мне нужен? Чего у меня нет, что есть у тебя? Да, тела нет, но оно может появиться, или еще раз по балде стукнуть. По поводу энергии — так своими эмоциями за сегодняшнюю ночь ты её задарма выделил столько, что целый состав можно в другой город отогнать. А по поводу души: так ты сам-то знаешь, что это такое? Я тебя успокою — чего в договоре нет, того трогать не будем. Мой интерес в этом деле прост: я живу своей работой, а жить я хочу интересно, и ты подходящий экземпляр. Удовлетворен? Тогда давай вернемся к договору. Если ты согласен, то вырази своё согласие по оформлению договора на выше указанных условиях.

— Я согласен с договором, в котором с одной стороны стоит осознание мной смысла жизни и окружающей реальности, а с другой стороны- моя смерть.

— Ну, вот и ладушки. А сейчас давай спать, так как с утра вечером мудреней. Да, я тебе тут подарочек на книжке оставлю. Так, на память. Ну, ладно, спокойной ночи.

Никто поднял руку, щелкнул пальцами, и я мгновенно заснул.

День первый

— Подъем…кому сказала — всем подъем и на уколы!

Сон разгоняла санитарка Валя, значит уже семь утра. Ну, на кой хрен всех будить в такую рань. Сделают уколы, протрут полы и опять все вернутся на свои койки… Дурдом… В коридоре включился свет и санитарки стали бряцать вёдрами. Зашевелились соседи по кроватям. В палате, где лежал Виктор, было десять человек. Никто не возмущался, а тихо надевал свою пижаму и выплывал в коридор, который подобно реке наполнялся синими и зелеными пижамными струйками из своих каменных ручьев. Только из двух палат никто не выходил: из первой и из изолятора. Все остальные, а их собиралось обычно около ста человек, разбивались на два потока: первый направлялся в процедурку на уколы, а второй поток устремлялся к тупику коридора, где был проход в столовую. Санитар открывал шлюз, и все стекались к дверям столовой где оседали на пол плотным ковром ряски и тины. Я сидел на корточках среди таких же бедолаг и молча ждал, когда закончится влажная уборка и проветривание. Так начинался очередной день в 10 хроническом мужском отделении областной психоневрологической больницы № 1. Сидевшие люди изредка обменивались короткими фразами, но в основном, молчали и дремали. О чём можно разговаривать с человеком, которого видишь 24 часа в сутки на протяжении нескольких месяцев или лет. Отделение было закрытого типа, поэтому все, кто там жил, становились друг другу ближе родственников. Дверей в палатах не было, а в каждом окне светило арматурное солнышко. Жизнь здесь походила на аквариум, где время отражало только режим дня. Всё было одно и то же. Вокруг меня сидели тени в одинаковых пижамах, с остриженными под машинку головами и пустыми глазами. Сюда слились «сливки» общества со всей области. В основном это были шизофреники. Были и эпилептики, алкоголики, наркоманы, бомжи, собравшие деньги на убежище от наступающих холодов и просто бедолаги, которых родственники отправили в бессрочный санаторий. Но в основном — это шизофреники. Затюканные, запрессованные нейролептиками и существованием в ограниченном пространстве, где в личное место вписывалась только кровать. Отделение находилось в состоянии анабиоза, и только санитарки громыхали вёдрами и двигающейся мебелью. Не стабильные пациенты и те, кто выполнял какие-либо резкие движения, однозначно стояли в очереди за уколами. Особо одаренные получали их в первой VIP- палате. Кололи в основном аминазин или галоперидол. Их обычно назначали трижды в день. Кроме этого, в уколах прописывали и обычные препараты. Поэтому в среднем выходило до десяти уколов в день. Контрольной плитой для усмирения, конечно, являлась капельница. Даже если бы кололи просто воду, то с таким количеством уколов за неделю и демон стал вести себя хорошо. Я уже два месяца не получал уколов, а кушал таблетки, так как вел себя незаметно и на здоровье не жаловался. В таком же положении были и мои соседи. Здесь все были одинаковые. По крайней мере, сложилось бы такое впечатление у нормального человека. Но я знал, что каждый из этой серой массы по-своему уникален. Тут есть и боги, и дьяволы, агенты КГБ и подопытные инопланетянами. Есть такие, что даже не понять, что они из себя представляют. У каждого свой индивидуальный портал в миры, которые далеки от этого коридора. Он им служит посадочной площадкой или залом ожидания в межгалактическом аэропорте. Вон в углу сидит здоровенный бугай Андрюша, который улыбается и тихо читает мантру «Ом мани падмэ хум». Видать уже посадочный талон получил и готов на взлет. Но не научился он еще шифроваться. Запалится он со своей мантрой и приколят они его крылья галоперидолом к трапу. Жалко его, безобидный он, как ребенок. Остальные сидят молча и на их лицах полная отрешенность. Вот, что значит многолетний опыт и закалка. Любому можно спокойно доверить самую страшную военную тайну и быть уверенным, что на допросе раскроет эту тайну только тот, кто её доверил.

Дверь шлюза открылась, и весь этот осадок опять образовал поток обратно в коридор и далее в сортир, умывальник и курилку. Я пошел на лестничную площадку, выделенную под курилку. Там уже было несколько человек. В курилке сразу видно, насколько каждый обеспечен. Основная масса больных дымила приму, которую получали из выделенных им пенсионных денег. Все они имели грязно рыжие отметины от никотина на кончиках указательного и среднего пальцев. Сигареты с фильтром курили те, кому приносили в передачках или каким-либо образом добытые в больнице. Были и блатные, которые курили иностранные сигареты. Это обычно алкаши или наркоманы. Между курящими шныряли зачуханные бедолаги, чьи сигареты куда-то девались.

К толстому Алику подошел один из таких, бомжеватый рыжий мужик.

— Слышь, Алик, дай сигаретку, а я на твой счет шесть миллионов долларов переведу. Мои закончились, так как командировочных мало получил. Честное слово, на следующей неделе все до цента отдам.

— Отвали, Чубайс, ты мне еще обещанную BMW не подогнал. Толку от тебя никакого. И реформы у тебя говеннные. Ими даже подтираться не удобно. Когда долги отдашь — тогда и подходи.

Чубайсу крыть было не чем. Оглядев окружающих в курилке и вспомнив все долги, кому должен, он полез в карман своей пижамы и достал приму. Никого это не удивило, так как это происходило каждый раз, когда Чубайс попадал в курилку.

— Так вот, — продолжал Алик прерванный рассказ — вчера смотрел, как наши с финнами играли —