За*бан, но не сломлен. Как побороть весь мир, но при этом остаться собой - Кэролайн Дунер

Даже целебна! А если ваша пища не на 100 % сырая, тогда и проблемы себя ждать не заставят! Разве вы не знали?! Приготовленная пища – зло! Вот почему мы больны! Если вы нагреваете пищу свыше 118 градусов, энзимы разрушаются. Сырая пища – это живая пища, а приготовление делает её «мёртвой». А мёртвая пища равносильна (в скором будущем) мёртвому телу. Но если вы будете придерживаться сыроедения, как и предназначено вашему телу, то вы чудесным образом исцелитесь. А это, как вы знаете, являлось моей главной целью в течение долгого времени.

В первую ночь в общежитии мне пришлось рано отправиться в свою комнату, потому что у меня сильно поднялась температура. Я легла в новую кровать и всю ночь корчилась и галлюцинировала. Моя новая соседка Эмили спала в пяти футах от меня. Это было ужасно, но я помню, что думала: «Да! Наверное, это моя последняя детоксикация перед тем, как я стану здоровой». Но это было не так. На следующий день проблемы никуда не делись. Я по-прежнему неважно себя чувствовала. Кожа так и оставалась… плохой. Но я продолжала, потому что исцеление – это лишь вопрос времени.

Большая часть предпосылок сыроедения (и многих других диет, основанных на чистоте) – это детоксикация. Идея заключается в том, что вам часто становится хуже, прежде чем станет лучше. Так что, если верить форумам, кожа, которая стала ужасно выглядеть, всего лишь проходила процесс детоксикации и в скором времени должна была исцелиться.

Эта концепция подействовала на меня потому, что была основана на чём-то, что находило во мне отклик. Детоксикация организма – это реальная вещь (вспомните похмелье). В процессе исцеления существует много ситуаций, когда кажется, что становится хуже, а потом наблюдаются улучшения. Например, когда вы прекращаете сидеть на диете, вы чувствуете себя более неуправляемым в отношении еды, и только потом возникает ощущение баланса. Люди, возвращающиеся к питанию после крайних ограничений или пищевого расстройства, нередко испытывают неприятные физические симптомы, из-за которых кажется, что становится хуже, хотя организм всего лишь приспосабливается к новым условиям. Всё это нормально и подтверждено документально. Доверие к своему телу – очень важная часть процесса. Другой пример – наши эмоции. Многие люди чувствуют себя гораздо более эмоциональными, когда начинают терапию и работают над проблемами, с которыми пока что не разобрались. И только потом они чувствуют себя лучше и уравновешеннее.

Итак, концепция детоксикации на сыроедении показалась мне вполне приемлемой. Однако… идея чистоты ошибочна. Не существует «чистого» состояния, к которому можно прийти. Организм постоянно проводит детоксикацию, что иногда проявляется в виде головной боли. Статичного состояния чистоты не бывает. Я бы сказала, что хорошим практическим правилом являются следующие вопросы: «Насколько вы одержимы идеей детоксикации?», «Насколько вас пугает окружающий мир?», «Насколько несчастными вы себя чувствуете?», «Списываете ли вы своё состояние на детоксикацию?»

Весь свой дискомфорт, высыпания на коже и диарею я называла детоксикацией. И я тратила энергию на то, чтобы моя диета была на 100 % сырой. Всё это приводило к голоду, поэтому я налегала на любую высококалорийную пищу, которую могла достать усталыми и голодными маленькими ручками (а это были коробки с финиками или обезвоженные фрукты из магазинов здорового питания).

Но если верить гуру сыроедения и блогерам, я находилась очень близко к здоровью. Да, моя кожа была поистине ужасной. Хуже, чем когда-либо. Но здоровье и красота были уже на подходе! Они обязательно придут, как только закончится детоксикация!

Мало того, что я жила в Нью-Йорке, где было множество странных вариантов питания, так ещё и моё общежитие оказалось в трёх кварталах от одного из самых шикарных ресторанов сырой пищи в мире. Им владела прекрасная пара: Сарма и Мэтью. Летом я прочитала их «поваренную книгу», где были напечатаны фотографии их горячих тел и полезного на кухне блендера, а рядом размещались рецепты смузи с голубыми водорослями. Именно их книга убедила меня перейти на стопроцентное сыроедение. Они были прекрасны. Они были влюблены. Они были шеф-поварами со специализацией на сырой пище, и их девиз гласил: «Сияй». Переход на сыроедение научил бы меня сиять – а это то, чего я так хотела.

Сарма продавала стиль жизни. Она продавала ощущение абсолютного здоровья, красоты, чистоты и нью-йоркской… шикарности. Вам позволялось тусоваться в мерцающем, тускло освещённом баре в самом дорогом городе мира, пить сырой веганский саке-мартини в платье на бретельках и при этом следовать идеальной диете и с каждым днём становиться здоровее. Глянцевые фотографии в их книге были тем, чего я хотела. Я хотела быть здоровой. Я хотела быть худой. Я хотела быть красивой. Я хотела сидеть в их шикарном баре, быть влюблённой в горячего шеф-повара и пить чистое органическое вино! Да что угодно! Просто дайте мне это! Я хочу красивую жизнь!

Я прочитала их книгу ещё в августе, после нашей поездки в Финикс. Когда я увидела, что у них есть ресторан в Нью-Йорке, я тут же посмотрела адрес… и, к своему изумлению, поняла, что он находился в трёх кварталах от общежития, куда я переезжала через две недели. Вы что, шутите? Я решила, что это судьба. Привет, Господь, это ты? Неужели каждый шаг на этом пути привёл меня сюда? Неужели всё это время ты слушал и отвечал на мои молитвы? Твоя ли это воля, что я должна питаться только сырыми, живыми продуктами? Да будет воля твоя. Пожалуйста, сделай меня сексуальнее! Спасибо. Я помню, как сидела на кровати моей мамы, пока она лежала там, измученная раком, и говорила ей, что это судьба. Меня поставили на путь исцеления тела и души через сыроедение.

В ресторан Pure Food and Wine я ходила только однажды, когда мама приезжала на мой девятнадцатый день рождения, потому что это было чрезвычайно дорогое место для знаменитостей и идиотов. Но было заведение, которое я посещала почти на ежедневной основе, и называлось оно Pure Juice and Takeaway (маленькая дыра в стене за углом). Позвольте напомнить, что никто в Америке не говорит «takeaway», а говорят «takeout». Так что их бар был попыткой стать шикарным европейским местечком. Всё та же еда на вынос, только очень модная.

Takeaway был крошечным местом и пах петрушкой, но при этом изобиловал дорогими сушёными лакомствами и вмещал три маленьких столика, где можно было