К черту тревожность. Как не стать «лягушкой в кипятке» и справиться с паническими атаками и депрессией - Марина Иннорта

в это время темные и пустынные. Мимо меня быстро проезжают машины, а я ускоряю шаг, вжимаю голову в плечи, стараясь добраться до места как можно быстрее. Это могло быть приятной прогулкой, но я слишком напряжена и скована, чтобы ею насладиться.

Когда прихожу, настроение улучшается: освещение и разговоры людей меня согревают, я больше не чувствую себя одинокой. Вешаю куртку, снимаю обувь, беру коврик и, выбрав нужное положение, сажусь на подушку.

 Там, в чулане, девушки волнуются.

Госпожа Перфекционистка хочет знать, что из себя представляет это место и зачем мы сюда пришли, потому что смутно понимает, какие здесь правила поведения, и не хочет произвести плохое впечатление. Бухгалтеру тоже есть, что сказать: она хочет посмотреть, как обстоят дела у меня с медитацией. Она всему ставит оценку: если делаем хорошо – заслуживаем высокий балл, если что-то не так – больше нуля получить невозможно.

У наставника приятный голос, теплый и размеренный, как я и ожидала. Говорит он спокойным тоном и между предложениями делает длинные паузы, во время которых с улыбкой оглядывает зал. Он говорит о том, что я уже знаю по разным книгам о медитации, но мне нравится слышать это от него лично.

Вторая часть посвящена практике, и здесь мне становится неуютно. Я никогда не медитировала более пятнадцати минут и всегда делала это одна, в своем доме. Сейчас нас много, а на практику отведено немало времени, около сорока минут.

Вскоре я понимаю, что не могу больше сидеть на месте. Остальные неподвижны, иногда, правда, кто-то покачивается вперед-назад или разминает плечи. Их глаза закрыты, но я так долго сидеть не могу, потому что если останусь в темноте без какой-либо точки опоры, я потеряю равновесие. По ногам бегают мурашки, ужасно болит шея и спина.

Мысли носятся в голове, как взбесившиеся шарики для пинбола, что угодно, только не медитация… Спокойно и терпеливо пытаюсь вернуть свое внимание к дыханию, но, по правде говоря, я уже в самом эпицентре шторма. Думаю обо всем и против всего. Мне жарко, боюсь упасть в обморок и остаться там со своим страхом, не пытаясь даже отвлечься. Это действительно сложно.

Одним вечером наставник рассказал нам, какие бывают пять основных препятствий для медитации: желание, отвращение, волнение (или возбуждение), лень и сомнение. Про меня очевидно, главное препятствие – волнение. Наставник говорит, что это препятствие легко определить, потому что оно проявляется в неумении усидеть на месте.

– Возбуждение, – сказал он, – нарушает вашу позу.

Моя поза действительно не в порядке. Я чувствую постоянную потребность встать на ноги и подвигать ими. Я не могу даже поерзать, что меня немного смущает, потому что никто больше, по-видимому, не чувствует такой потребности в движении, как я.

 Волнение тела – ничто по сравнению с тем, что происходит в сознании. Мои мысли подобны урагану, бушующему водопаду, череде фейерверков.

Они похожи на игрушечные машинки, безумно мчащиеся вверх и вниз по многоэтажной игрушечной трассе. В одно и то же время мысли двигаются на разных уровнях, на разной глубине. На поверхности я напеваю песенку и одновременно с этим думаю, что мне нужно движение и что, может быть, я вот-вот упаду в обморок. Думаю о семье, муже, блоге, общении с психологом, романе, который читаю, комментарии, на который хотела ответить, дне, который я провела в больнице, последней панической атаке… Все это происходит одновременно в этом очень маленьком, но безграничном пространстве, которым является моя голова. Кажется, что вся моя жизнь схлопывается в одну точку, в которой есть вообще все. Материя настолько плотная, что взрывается, образуя черную дыру, которая меня неумолимо засасывает.

Но я все равно продолжаю сидеть неподвижно (ну, более-менее), с полуприкрытыми глазами, смотрю на блуждающую точку на полу, пытаясь среди всего этого мысленного шума следовать инструкции и прислушиваться к своему дыханию. Оно слегка затруднено, слишком поверхностное и совсем не свободное. Но посреди этой вакханалии мыслей и эмоций я могу его нащупать, могу зацепиться за него, как за спасательный круг. Дыхание действует подобно якорю, помогает вернуться в настоящий момент, укорениться в нем вопреки беспорядку моего пляшущего ума.

Из последних сил остаюсь в реальности, пытаюсь отдышаться. Почему-то буря стихает. Мой разум во время медитации ведет себя как пойманный в ловушку дикий зверь: волнуется, прыгает, кричит, угрожает, а потом, понимая, что ничего нельзя сделать, становится послушным. Садится и пытается успокоиться. Туман рассеивается, мысли выстраиваются, я начинаю чувствовать себя хорошо.

Так происходит почти на каждом занятии. Это неприятно, зато облегчение, которое я испытываю в конце, огромно. Это как небо, закрытое черными, угрожающими облаками. В какой-то момент облака рассеиваются, и оно снова становится голубым. Красивый голубой цвет, успокаивающий и такой простой. Голубизна, которая есть всегда, но за облаками ее невозможно разглядеть.

Каждый раз, когда я возвращаюсь домой после той странной битвы, которой является моя медитация, я чувствую себя лучше, чем перед уходом туда. Поэтому продолжаю ходить, неделю за неделей, пусть даже путь туда неприятен. Потому что я знаю, что после грозы увижу голубое небо.

 Однажды вечером, когда я спешу домой, потому что темно и холодно, мне приходит на ум, что то, что происходит во время медитации, совсем не странно. Шторм, через который я каждый раз прохожу – это моя тревожность.

Я такая весь день, просто обычно не сижу без дела. Пишу, смотрю телевизор, провожу время в Интернете, занимаюсь домашними делами, пью чай, с кем-то общаюсь – тревожность остается на заднем плане, я не встречаюсь с ней лицом к лицу. И только когда сажусь медитировать, это происходит: нет ничего, что могло бы меня отвлечь, и я не убегаю от бури, а бегу ей навстречу.

Кабат-Зинн считает, что медитировать – значит учиться быть с тем, что есть. А у меня в эти месяцы есть неконтролируемая тревога, усиливающийся страх, тоска. Всегда, не только во время медитации, но разница в том, что пока я медитирую, я не могу убежать и вынуждена оставаться один на один со страхом, смущением, тоской, в комнате, наполненной молчаливыми людьми с закрытыми глазами, каждый из которых ведет свою борьбу.

Противостоять всему этому, более получаса оставаться в тесном контакте со своими страхами – трудное испытание. Похоже на игру, когда надо смотреть друг другу прямо в глаза, пока кто-нибудь не опустит взгляд. Я