Путешествие героини. Женский путь к целостности - Морин Мердок

Это ужасно, но я должен это сделать. Калхас клянется, что, если не принести эту жертву, мы никогда не доберемся до Трои, а все греки горят желанием сразить врага. Они считают, что, если Парис останется безнаказанным, троянцы снова придут в Грецию и украдут еще больше женщин – их жен, – например, тебя и наших дочерей. Я не подчиняюсь воле Менелая: мы отправляемся туда не только для того, чтобы вернуть Елену. Но я склоняюсь перед волей всей Греции. И таков мой долг, хочу я того или нет, потому что Греция гораздо важнее любого личного горя. Мы живем ради того, чтобы охранять ее свободу»[80].

Клитемнестру этот аргумент не убедил, и Ахилл предложил в одиночку сразиться за Ифигению, но девушка сама приняла решение.

«Я выбрала смерть, – сказала она. – И выбираю честь. От меня зависит свобода нашей любимой земли, честь наших женщин на долгие годы вперед»[81].

Легенда гласит, что в тот момент, когда нож опустился на грудь Ифигении и разгорелся огонь, Артемида сжалилась над девушкой и увела ее, заменив ланью. После этого с запада подул сильный ветер, и флот направился к Трое. Десятки тысяч греческих и троянских юношей сражались насмерть.

Ифигения увидела духовную бесплодность мужского пути в его самой устрашающей форме и потеряла веру в отца. На пороге смерти она была спасена женским началом (Артемидой).

О предательстве женского начала мужским рассказано во множестве историй и мифов, но ни один сюжет не был столь трогательным, как предательство любви дочери к отцу, который пообещал ей брак с божественным юношей. Ифигения желала дать Агамемнону то, о чем он просил. Она искала его любви, одобрения, но он предал ее доверие и послал на смерть. Ее, казалось бы, героический поступок привел к падению нации и подтвердил силу, гордость и самонадеянность греческого воинства.

Большинство женщин готовы на все, чтобы угодить отцам. Они отчаянно хотят привлечь к себе внимание богов-мужчин. Даже если отец холоден и критичен, он все равно определяет поведение дочери по отношению к нему, а также другим мужчинам. Женщина, которая осознаёт влияние этой первой мужской силы в своей жизни, имеет больше шансов справиться со слепой приверженностью мужскому началу. Она способна сказать «нет». Одна моя подруга, пресвитерианский священник, описывает озарение, которое пришло к ней, когда она работала с руководителем, очень похожим на ее отца.

Около двух лет назад я начала осознавать, что я в токсичной среде. Я толково вела службы, но чем большего успеха добивалась, тем больше административных и церковных обязанностей мне давали. Я призадумалась: «Неужели я проделала весь этот путь ради такого?» Каждый раз обещания нарушались, я начинала чувствовать, что мои таланты обесцениваются. Конечно, я выполняла порученную работу, но не считала это своим призванием. Я ощущала себя обманутой и преданной Богом. Я начала терять уверенность в себе, энергию и творческий потенциал и обнаружила, что все меньше вкладываюсь в работу. Я была слишком занята, чтобы уделять время супругу, друзьям и родным, ни у кого не было времени на группу поддержки, которую мы все обещали посещать, когда заканчивали семинарию. Я также поняла, что прежняя мотивация уже не работает, поскольку я выросла и стала другим человеком.

Мне пришлось разобраться не только в своих личных проблемах, но и в том, какие трудности сопутствуют женщине-служителю в Церкви, где доминируют мужчины. Я понимала, что мне нужно разобраться в собственных проблемах, чтобы не выносить их на обсуждение следующего собрания. Я потратила год на осознанное решение вопросов, связанных с «отцом», которые всплыли на поверхность, пока я работала на неприступного руководителя, и поняла, что сделала все возможное в рамках этой системы. Я выполняла все, о чем меня просили, и не чувствовала удовлетворения от работы. Мне не хотелось доводить себя до ручки. Я ушла вовремя, сохранив свою целостность и успешно выполнив начатые программы. Но мне потребовалось немало времени, чтобы справиться с чувством, будто Бог меня предал.

Эта женщина решила покинуть службу, пока не стало слишком поздно, решив все поставленные задачи.

ПРЕДАННАЯ БОГОМ

В книге «Смех Афродиты» Кэрол Крист описывает причины предательства Богом женщины, выросшей в среде «религии Отца». Много лет, изучая еврейскую Библию, она искала одобрения у профессоров-мужчин. «Я думала, что стану любимицей Отца, если сумею ему угодить. Мне никогда не приходило в голову задаться вопросом: смогут ли дочери когда-нибудь занять равноправное положение в доме Отца? Хотя мои отношения со святыми отцами складывались не совсем гладко, благодаря их поддержке я обрела уверенность в своем интеллекте и способностях. Я получила определенную свободу от традиционных женских ролей. Я полагала, что Бог, слова которого я начну изучать, не укладывается в рамки гендерного языка Библии. Я думала, что смогу стать похожей на профессоров-мужчин, потому что нас объединял гуманизм, определяемый любовью к интеллектуальной деятельности, интересом к религиозным вопросам»[82]. Крист льстило, когда ей говорили, что она мыслит как мужчина, она презирала женщин, которые довольствовались традиционными ролями. Она чувствовала себя особенной – любимой дочерью.

Крист поняла, что в итоге предала себя как женщину. Подражание Отцу и наставникам-мужчинам не научило ее мыслить как женщина с женским телом или отождествлять себя с другими женщинами, признавая свое положение в патриархальном обществе.

В аспирантуре отношение Крист к святым отцам изменилось. Отчасти потому, что она перешла из университета с совместным обучением в мужскую школу. Вдобавок она больше не была многообещающей студенткой, а стала потенциальным «стажером» и начала смотреть на будущее более реалистично. «В аспирантуре я обнаружила, что мужчины, с которыми я училась, в первую очередь воспринимали меня как женщину. Неприятие меня как коллеги заставило меня задуматься, могут ли дочери быть принятыми в дом святых отцов»[83]. В этот момент Крист поняла, что ей «нужно усвоить, что [она] не зависит ни от Отца, ни от святых отцов в том, что касается [ее] чувства собственной ценности как личности, женщины, ученого, преподавателя»[84].

Сорокалетняя женщина, выросшая в польско-американской католической семье, борется с влиянием образа Отца на свою жизнь. Она чувствует, что ее усилий никогда не будет достаточно: что бы она ни делала и чего бы ни добилась, она никогда не станет «возлюбленным Сыном, созданным по образу и подобию Божьему».

«Я увлекаюсь живописью, – говорит она, – Бога всегда изображали мужчиной. И для меня Бог – мужчина. Как тогда я могу быть равной мужчинам? Подозреваю, причина моего стресса в том, что я заполняю все время работой, поскольку себя как женщину я ценю невысоко. Я всегда стараюсь соответствовать “возлюбленному сыну”».

ДУХОВНЫЕ ДОЧЕРИ ПАТРИАРХАТА

В последние пять тысяч лет культура во многом определялась мужчинами, ориентированными на производство, власть и доминирование. Уважение к жизни, ограничениям и циклам природы и ее детей не считалось приоритетом. «Мужчины были важными фигурами в Древнем Египте, Греции и Риме, в Средние века, в эпоху Возрождения. Достаточно взглянуть на историю искусства, чтобы понять, что когда-то они были мерилом всего. Их физические пропорции считались идеальными. Наши представления о мудрости, справедливости, систематичности и выносливости основаны на мужском образе, ориентированы на мужчин и регулируются ими»[85].

Трудились женщины тоже в основном под руководством мужчин. Хотя они добились огромных успехов и, конечно, не всегда мужчины доминируют, на работе они чаще придерживаются мужского подхода – даже руководители. Работать сверхурочно и сосредоточиваться на прибыли, забывая о личных отношениях, – правило, а не исключение. Когда женщина начинает задаваться вопросом «Зачем все это?», ей лучше не говорить об этом своему руководителю или коллегам. Раньше женщины редко осмеливались сказать: «Хватит, мне пора сделать новый выбор». Это до сих пор во многом неизведанная территория.

Моей клиентке Пэм за тридцать, она работает журналистом уже восемь лет. Недавно она ушла с престижной и напряженной должности в развлекательном журнале, чтобы быть фрилансером и вести колонку. Когда я спросила,