Просто повезло - Арина Сергеевская

рожать. Если бы она не прервала беременность, то у него был бы сын возраста моего младшего. Отчасти по этой причине он так радостно воспринял детей и искренне полюбил их, особенно малыша. Тот начинал говорить, и они учили русский язык вместе. Чтобы заботиться о нем, не было нужно знать языков. Между собой мы говорили по-английски, и это дало детям какую-то языковую базу впоследствии.

Ох, уж мне эти сказки, ох, уж мне эти сказочники

Первый год был трудным. Я взяла ипотеку, помогла мама и новый муж, купила квартиру. Пока шел ремонт, мы с малышом и няней переехали в его страну. Там я тоже купила квартиру, потому что не понимала, где мы будем жить. Дочь ходила в школу, документальные сложности, его семья была против наших отношений. Даже при том, что спустя годы я называю его своим вторым мужем, мы никогда так и не поженились официально.

Было много любви и заботы. Он принимал меня такой, какая я есть. Ему в голову не приходило упрекать меня за работу: наоборот, подстегиваемый моим чувством, наш совместный проект наконец-то раскрутился и приносил ощутимые плоды. Я зарабатывала и приносила деньги ему и его семье.

Под его семьей я подразумеваю отца и брата. Мамы давно не было в живых. Их вырастили отец и бабушка. К его бабушке у меня было особенно трепетное отношение. Она напоминала мне мою собственную, которая недавно ушла. Брат не верил в долгосрочность наших чувств, но был вполне лоялен. Отец же всячески препятствовал: блокировал кредитные карты, ограничивал участие в семейном бизнесе. Спустя какое-то время он смирился с моим существованием, элементарно из материальных соображений. Пользы от меня было гораздо больше, чем вреда. Я приносила деньги. Долгое время мои близкие считали, что вся эта история изначально и затевалась как бизнес-проект. Влюбленная женщина способна творить чудеса. Я и творила.

До сих пор не верю, что это так. Но как взрослый человек понимаю, что не только в каждой шутке есть доля шутки, но и в каждой правде или лжи, есть доля лжи или правды. Факты же были таковы, что, несмотря на препятствия, мужчина выбирал меня. Быть со мной, помогать и поддерживать, работать над совместным проектом. У нас здорово получалось. Нам обоим нравилось. Были трудные для меня с материальной точки зрения времена: ипотека, зарплаты, налоги, аренда, реклама. Это не было партнерство с семейной точки зрения. Мою долю составляли честные агентские проценты от продаж. Но, когда я не справлялась, он помогал. Уже не как партнеру, а как женщине. Это было очень ценно.

Самым же выдающимся для меня было его отношение к моим детям. Он был для них таким отцом, какого я хотела для них. Если от природы у их настоящего папы не было желания играть и проводить время вместе с детьми, во времена нашего брака ему нужна была только я, причем в идеале без амбиций и развития, чего он вовремя не осознал и не усадил меня дома, превратив жар-птицу в курицу, помогал он в качестве семейного долга, а не по собственному желанию, и связана его помощь была с физическим поддержанием: накормить и уложить спать, то во втором случае – было искреннее желание играть и дурачиться, делать важные мелочи и бесценные глупости.

Сын в раннем детстве считал, что у него два папы, теплее относился к неродному. Дочь была старше и понимала, кто есть кто, но искренне любила и получала много тепла. Довольно быстро мы справились с переходным периодом и стали почти нормальной семьей, несмотря на то, что не оформили отношения и жили на две страны.

Удивительное дело, но именно тогда я услышала не в качестве свадебного тоста, а в качестве упрека в адрес моего мужчины: что ты с ней сделал? Она превратилась из стойкого оловянного солдатика в женщину. Да, я была любимой и желанной, чувствовала себя за каменной стеной, верила в то, что ради меня готовы преодолевать препятствия и свернуть горы.

В отличие от первого брака, где базово наша исходная прошивка, казалось бы, была единой, мы выросли в одном городе в одном социальном слое, в общей культурной среде, здесь все было другим. Другая страна, другая культура, совершенно иные понятия о жизни. Но мы много разговаривали, нам было хорошо и интересно вместе. Нам нравилось многое в мировом современном окружении, мировые хиты – песни и фильмы 90-х и начала 2000-х. Мы оба хотели путешествовать и много ездили с детьми и без. Раз в год дети ездили отдыхать со своим родным папой и бабушкой, а в это время мы отправлялись в те места, о которых я мечтала с детства. Мы возвращались в те места, где я когда-то побывала в юности и мечтала приехать с любимым человеком.

Наши поездки с детьми были совершенно другими: он не соперничал с ними за мое внимание и время, ему важно было быть интересным и любимым для них. Он от души много времени проводил с ними и получал от этого удовольствие. Вопрос об общем ребенке встал довольно быстро. Я была не готова: сын был еще слишком маленьким. Меня не пугала ни беременность, ни роды, но маленький ребенок – это труд. Когда есть уже двое, а ожидается третий общий – сложная дилемма, что будет дальше. Сможет ли мужчина продолжать быть таким хорошим отцом для старших детей, имея своего?

Но даже не это было для меня главным препятствием, а главное условие, поставленное во главу угла: наш переезд в другую страну целиком и насовсем. Если бы я была одна, я бы согласилась, конечно, пусть теряя в общении с близкими и друзьями, отказываясь от построенного бизнеса в своей стране. У меня бы не было сомнений. Но я была не одна, а с двумя детьми. Дочь училась в начальной школе, сын ходил в детский сад. С иностранными языками у детей тогда, прямо скажем, было не очень. Можно было постараться. Я всерьез думала об этом. Планировала адаптационный период. Пробовали с иностранным детским садиком – не пошло. В какой-то момент появилась русская школа, чтобы не сразу идти в международную, и нам показалось, что так получится.

Несмотря на то, что шло время, меня обрабатывали на предмет рождения общего ребенка, замуж меня тогда так и не позвали. Несмотря на то, что только близкие знали, что мой сын – не наш общий ребенок – поскольку тот