Грааль и Откровение Иоанна Богослова. Философия благородства - Александр Леонидович Роцков

к вечности. Этот подготовительный период долгий, но не вечный, важный, но предназначен не сам для себя, а для вечности, ни с чем несравнимой по важности. И в этой вечности размноженческая культура, диктуемая двойниками, не будет иметь места. Система Аушры и астрология в ней упразднятся. В подсознании у людей есть: размножиться, заселить вселенную, а потом будет что-то высшее, ради чего и было размножение. Без этого высшего просто размножение абсурдно – это ясно любому, даже не философу. Без новой культурной перспективы размноженческая культура неумолимо превращается в культуру боевика, порнографии и "тёплого клозета", и, самое главное, в культуру корысти, в том числе энергетической корысти демонов и двойников. А значит это культура болезни и страдания. В связи с этим здесь надо еще раз обратить внимание на одно очень важное уже упомянутое раньше обстоятельство: ни в одном из двух размноженческих сочетаний стихий нет собственной, внутренней власти одной стихии над другой. Поэтому именно эти сочетания удобны для власти со стороны, что и стало главным результатом первородного греха – активное участие в человеческой жизни расы ангелов-двойников с древней размноженческой психикой. Можно сказать, что система Аушры, как и астрология – это результат первородного греха. И думаем, что это высказывание совершенно справедливо. А в сочетаниях креста и ромба вода властвует над землёй, и воздух над огнём. В других сочетаниях власти нет. Из этого можно также сделать и другие выводы: относительно власти одних людей над другими. В отношениях, где осуществляется власть, если присмотреться, всегда видим или власть ума над телом, или духа над чувством. Такое можно иногда наблюдать в отношениях взрослого и ребёнка, инженера и рабочих и т.д.

Давайте теперь рассмотрим сообщества, созданные ради политической цели. Ведь такие сообщества в первую очередь нам знакомы и известны. Если присмотреться и философски обобщить, можно увидеть, что такие вещи как харизма, т.е. признание, вес, авторитет, популярность, известность – это качества не психологические а социологические, т.е. это не свойства отдельного человека, а свойства общественности в целом, как бы сконцентрировано выраженные в отношениях людей. Ведь в одиночестве в любом человеке все это упраздняется. Здесь суть социальности как таковой, где общение, общинность, общественность, социальность – это всё, как мы говорили, самая насущная потребность человека. Теперь присмотримся, откуда берутся действительно популярные (а не пришедшие к власти через коррупцию) вожди? Любое общественное движение начинается с человека, имеющего харизму. А за этим прячется ангелическое существо, которое само на самом деле и есть харизма. Это он (эгрегор) даёт идею, программу, вдохновение и романтику – все эти вещи человеку как будто сами приходят в голову, и он считает себя автором. Но на самом деле он не автор, а приемник с антенной. Здесь главное, чтобы голова и сердце человека соответствовали и по настроению, и по способности воспринимать. Этот же эгрегор-харизма привлекает адептов, способных к единомыслию. Таким образом, эгрегор-харизма даёт людям судьбы (со-удел), выделяя их из человеческой массы, дает служение, цель и смысл жизни, и созерцание уже общее, групповое. Вообще-то, делать историю имеют право только живущие в теле, но эти самые живущие в теле (т.е. люди) чаще всего сознательно, реже бессознательно, именно служат не человечеству, и даже не себе самим, а чему-то загадочно высшему. И, таким образом, человеческую, казалось бы, историю делают на самом деле эгрегоры-харизмы, вступая в игру в исторически и астрологически благоприятный для них момент. В таких сообществах очень хорошо заметна некая общая одержимость. Партийный дух – это вид прельщения, психическая болезнь (одержимость эгрегором). Человек, одержимый этой страстью, возвышает партийные интересы над правами и потребностями отдельной личности, тем более посторонней. Он начинает верить, что только его партия владеет истиной, и притом всей истиной, по всем вопросам. Партия, группа, секта, конфессия помогают удовлетворить социальную потребность (серый треугольник), и человек за партию стоит как за свой дом, племя, народ, родину. Партия заменяет древнюю, родовую, братскую общину. Признак партийности – лексикон, язык со своим словарем, который служит выделению и изоляции. Свой язык (стихийно) образуется в любой субкультуре или профессии (уголовники, хиппи, музыканты, философы и проч.). У древней партии и язык древний. В партии каждый стремится занять соответствующее себе место. В зрелой, сформировавшейся партии всегда есть множество таких мест: звания, саны, чины, должности, а отношения между ними регулируют уставы, каноны, правила, уложения, обычаи и проч. Со временем это всё мертвеет, и большое количество чинов и правил свидетельствует о древности, мёртвости партии, и, самое главное, о самом духе партийности. Омертвение партии ускоряет коррупция, такие, например, явления как связи (в основном родственные), кумовство и проч. Сначала, на первом этапе этого, например, в государстве, в элитные институты поступают тупицы, на высоко оплачиваемые должности принимаются проходимцы, нравственность проповедуют развратники… А на втором этапе коррупция доводится до логического конца, когда правопорядок охраняют преступники и организованная преступность (мафия) приходит к власти. Когда церковь, государство или любое другое социальное образование зарастает связями, оно становится рутинным, серым, скучным, пошлым и, самое главное, абскурантисским. Мы, вообще-то, здесь не беремся в деталях обличать коррупцию и власть организованной преступности, это слишком просто и пусть другие это обличают. На таком обличении многие политические деятели сделали и будут еще делать свою карьеру. Нам же, поскольку наша цель – идеал религиозной общественности, скорее, интересна утонченная критика с позиций нравственного идеала именно моральной добропорядочности солидных организаций.

Общественная организация, как и отдельный человек, способна оживать и более или менее выздоравливать, если в ней начинает более строго исполняться нравственный закон. Но это трудно. Почему покаяние тяжело, и каяться никто не хочет? Потому что признание своей вины накладывает печать на дальнейшие отношения с окружающими, как с отдельными людьми, так и с партиями, точнее, на иерархию этих отношений. Раскаиваясь, виноватый признаёт свою недальновидность, способность ошибаться, а значит должен отказаться от права "вещать", руководить, настаивать (т.е. от власти).

Отказываясь вообще от духа корпорации и партийности, приходится становиться эклесическим одиночкой на очень и очень неопределенное время. Что же мы предлагаем? Одиночество? Счастливого одиночества не бывает, попытки достижения счастья в одиночестве кончаются дефицитом энергии и агрессией на окружающих с целью утилизации их энергии. Но продвижение по пути покаяния к идеалу нравственности предполагает отказ от неправых сообществ. И первое, от чего надо отказаться – это от элитарности, т.е. группового превозношения, в том числе самого, казалось бы, правильного и безупречного. Здесь имеется в виду то, что, как много раз уже было показано, сперматозоидная драма процесса зачатия может проецироваться в