«Додо»: от подвала до миллиарда - Александр Кияткин

приехали в Шереметьево. Перед вылетом они звонили в аэропорт узнать, летит ли их рейс. Им сказали, что вроде как летит. Но не слишком уверенно.

Шереметьево предстает перед Анной каким-то потусторонним. Гигантские пространства, которые всегда заполнены людьми, сейчас совершенно пусты. Командировочные из «Додо» фотографируют безлюдный аэропорт, отсылают фото родственникам, друзьям, коллегам, чтобы те посмотрели на невиданное зрелище.

Все командировочные — добровольцы. Они понимают: творится что-то из ряда вон выходящее. Они не увидят Россию месяцы, а может, и годы. Наверняка известно только одно: по прибытии им предстоит провести месяц в карантине в одноместном номере (так и хочется сказать — камере).

Федор сказал каждому: «Я не могу заставить тебя лететь в неизвестность и сидеть месяц в тюрьме, решай самостоятельно, взвесь все за и против». Пятеро добровольцев согласились. Среди них — операционный директор китайского подразделения Николай Бурдин, который понимает, что встретит свой день рождения в одиночном заключении.

В пустом аэропорту объявления о вылетах звучат редко и гулко. «Уважаемые пассажиры, открыта посадка на рейс SU208 Москва — Шанхай». Они все-таки улетят. Анна, Николай и еще трое сотрудников «Додо» идут на посадку. SU208 станет последним рейсом Москва — Шанхай на ближайшие два года.

Когда команда добровольцев улетала в Китай, уже было ясно, что и в России грядут сложные времена. Страны одна за другой закрывались на карантин. Люди по всему миру следили за угрожающе растущим числом зараженных. В России меры эпидемиологической защиты отдали на откуп местным властям, и с середины марта некоторые регионы стали вводить карантин.

«Додо» почувствовала новую реальность быстрее многих, ведь ее точки работали в двухсот пятидесяти городах России. Клиенты принялись сокращать свои расходы в ожидании катастрофы, выручка пошла вниз еще до введения ограничительных мер. Франчайзи заваливали управляющую компанию паническими письмами: что делать сейчас — и что делать, когда нас закроют? Менеджеры успокаивали франчайзи как могли и изучали опыт уже «закрытых» стран — как выживает (и выживает ли) там ресторанный бизнес. Компания закупилась масками, перчатками, санитайзерами.

Когда в начале апреля уже большинство российских регионов, включая Москву, ввели карантин, «Додо» была до какой-то степени готова. Хотя ни один бизнес не может подготовиться к моментальной потере чуть ли не половины выручки. В одночасье поменялось все. Изменилась логистика, возник дефицит, персонал в ресторанах оказался избыточен, зато курьеров требовалось все больше. Некоторые пиццерии — особенно расположенные в центре, в деловых районах — стали катастрофически убыточными, ведь центры больших городов обезлюдели. Пиццерия Владимира Горецкого на Садовой-Кудринской улице Москвы зарабатывала миллион триста тысяч рублей в неделю в начале марта. В начале апреля — двести тысяч рублей. Федор объявил, что снижение продаж по всей сети на тридцать процентов в апреле — это оптимистичный сценарий.

Франчайзи казалось, что они разорены. Сотрудникам ресторанов — что они вот-вот потеряют работу и средства к существованию. Курьерам — что они каждый день, каждую минуту рискуют здоровьем и даже жизнью.

Кофе, санитайзеры, туалетная бумага

Как это случалось уже много раз прежде, борьба с унынием и страхом стала не менее важной, чем бизнес-решения. Федор давно понял, что в кризис главное — действовать быстро и твердо. Не тратить нервы на то, что не можешь контролировать, и сосредоточиться на том, что можешь изменить.

Он надел оранжевую куртку под цвет логотипа «Додо», маску и перчатки, взял заказы в пиццерии на улице Одесской и повез клиентам в спальный район Москвы — Зюзино. Так он сам почувствовал тот неприятный страх, про который говорили курьеры. Но и показал им, а также партнерам, что менеджмент не может и не будет всегда сидеть в безопасных кабинетах. Франчайзи последовали его примеру: надели униформу и поехали развозить пиццу.

https://sila-uma.ru/rr/71

В маске душно, но в целом быстро привыкаешь.

Чтобы пережить острую фазу кризиса, нужно было обеспечить компании финансовую подушку. Овчинников не только снизил свою зарплату до символического уровня, но и призвал менеджеров тоже добровольно пойти на снижение зарплаты на три ближайших месяца — в обмен на опционы «Додо». Федор понимал, что это беспрецедентная просьба, но и ситуация была неординарная. Каждый сотрудник сам решал, участвовать ли в программе и насколько понизить зарплату. Многие и правда согласились — фактически они инвестировали в собственную компанию. В общей сложности сотрудники сэкономили компании (или «инвестировали» в нее) двадцать миллионов рублей.

Режим экономии также подразумевал заморозку рекламной активности. «Додо» начала переговоры об отмене уже готовых к запуску кампаний на телевидении. Отчисления в маркетинговый фонд перестали взимать, чтобы поддержать франчайзи, у которых разом упала выручка.

Для сотрудников пиццерий искали новые позиции, связанные с доставкой, благо она требовала все больше рук. К тому же теперь «Додо» начала привозить клиентам и туалетную бумагу, и санитайзеры (по себестоимости — без всякой наценки), и многие другие товары, не имевшие никакого отношения к пицце.

Раньше в «Додо» долго обсуждали, не доставлять ли горячий кофе к пицце, но так и не решились. Казалось, это влечет за собой слишком много сложностей и усилий. Сейчас все эти трудности казались ничтожными — и горячие напитки стали одним из хитов продаж доставки.

Еще одно крушение незыблемого — отказ от правила «Доставим за 60 минут, или пицца в подарок». Оно действовало все девять лет существования «Додо», с самого первого дня. Но теперь некоторые пиццерии закрылись, их зоны доставки отдали другим точкам — маршруты курьеров удлинились. Хотя в результате оказалось, что отказ от правила стал перестраховкой: на практике скорость доставки не упала. Дороги городов опустели, и курьеры передвигались намного быстрее, чем раньше.

Чтобы «Додо» не осталась в критический момент без денег, Федор решил для подстраховки привлечь инвестиции. Однако в такие времена дорого акции не продашь. А если оценка компании в новом раунде значительно не поднимется, это приведет к размытию доли всех акционеров: количество акций на руках у них останется прежним, а стоить они будут меньше. Это могло особенно болезненно ударить по миноритарным акционерам. Чтобы избежать такого сценария, а также провести сделку максимально быстро, Федор не стал привлекать инвестиции напрямую в компанию, а продал один процент личных акций, получил сто миллионов рублей на свой счет и сразу же перевел их компании в качестве бессрочного кредита. Покупателем выступил один из инвесторов, который принял участие в краудфандинге.

Какими бы сложными ни были обстоятельства, Федор верил, что «Додо» не разорится. Он мог жаловаться в соцсетях на то, что правительство вводит специальные меры поддержки для