Томас Пикетти - Капитал в XXI веке

Примечание. В 1770 году рыночная стоимость рабов достигала полутора лет национального дохода в Соединенных Штатах (столько же, сколько и стоимость земель).

Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с.

Их значение станет еще более очевидным, если мы рассмотрим южные и северные штаты по отдельности и сравним структуру капитала (включая рабов) в обеих частях Соединенных Штатах в 1770-1810-х годах со структурой, имевшей место во Франции и Великобритании в ту же эпоху (см. график 4.11). На юге США общая стоимость рабов составляла от двух с половиной до трех лет национального дохода, а значит, стоимость сельскохозяйственных земель и рабов вместе взятых превышала четыре года национального дохода. В итоге собственники-южане в Новом Свете контролировали больший объем богатства, чем земельные собственники в старой Европе. Принадлежавшие южанам сельскохозяйственные земли не имели большой ценности, однако поскольку их права собственности распространялись и на рабочую силу, обрабатывавшую эти земли, то в совокупности их имущество оказывалось более значительным.

Если сложить рыночную стоимость рабов и других видов имущества, то общий объем имущества в южных штатах превысит шесть лет национального дохода, т. е. будет почти равен общей стоимости капитала в Великобритании и во Франции. В то же время в северных штатах, где рабов почти не было, общий объем имущества был невелик: всего три года национального дохода, т. е. в два раза меньше, чем на Юге или в Европе.

График 4.11

Капитал в 1770–1810 годах: Новый и Старый Свет.

ордината: Стоимость капитала в % к национальному доходу.

Примечание. В южных штатах совокупная стоимость сельскохозяйственных земель и рабов превышала четыре года национального дохода в 1770–1810 годах.

Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с.

Как мы видим, Соединенные Штаты в эпоху, предшествовавшую Гражданской войне, вовсе не были миром без капитала, о котором мы упоминали выше. В Новом Свете сочетались две совершенно противоположные реальности: с одной стороны, на Севере существовал относительно эгалитарный мир, где капитал действительно был невелик, потому что земли было так много, что каждый мог стать собственником за небольшую плату, а также потому, что новым иммигрантам еще не хватило времени, чтобы накопить много капитала; с другой стороны, на Юге неравенство в собственности принимало самые крайние и жестокие формы из всех возможных, поскольку одна половина населения владела второй половиной, а капитал в виде рабов в значительной мере заменил и превзошел капитал земельный.

Эти сложные и противоречивые отношения Соединенных Штатов с неравенством в немалой степени сохранились и по сей день: с одной стороны, мы видим обещание равенства и большие надежды, которые возлагают на Соединенные Штаты миллионы простых иммигрантов, считая их страной возможностей; с другой — брутальную форму неравенства, выражающуюся и в расовом вопросе, который по-прежнему стоит очень остро (на Юге Соединенных Штатов негры до 1960-х годов были лишены гражданских прав и подчинены режиму юридической сегрегации, имевшему много общества с режимом апартеида, просуществовавшим в Южной Африке до 1980-х годов) и который объясняет многие аспекты развития — или, скорее, отсутствия развития — социального государства в Америке.

Мы не пытались оценить стоимость невольничьего капитала в других рабовладельческих обществах. В Великобритании, где рабство было упразднено в 1833–1838 годах, или во Франции, где его отмена прошла в два этапа (сначала оно было отменено в 1792 году, затем восстановлено Наполеоном в 1803 году и окончательно упразднено в 1848 году), частью зарубежного капитала в XVIII и начале XIX века были плантации на Антильских островах (как у сэра Томаса в «Мэнсфилд-парке») или на островах в Индийском океане, где существовало рабовладение (острова Бурбон и Иль-де-Франс, ставшие островами Реюньон и Маврикий после Французской революции). Эти активы включали в себя и рабов, которых мы не стали считать отдельно. Тем не менее поскольку в начале XIX века зарубежные активы не превышали 10 % национального дохода этих стран, значение рабов в общем объеме имущества было, разумеется, намного меньшим, чем в Соединенных Штатах[141].

В то же время в обществах, где рабы составляли важную часть населения, рыночная стоимость невольничьего капитала могла достигать очень высокого уровня — еще более высокого, чем в Соединенных Штатах и чем стоимость всех прочих видов имущества. Рассмотрим условный пример, где почти все население принадлежит ничтожному меньшинству. Предположим, что трудовой доход (т. е. то, что приносит труд собственникам рабов) составляет 60 % национального дохода, доход с капитала (т. е. арендные платежи, прибыль и прочие виды дохода, получаемые владельцами с земли и других капиталов) — 40 % национального дохода, а доходность со всех видов не человеческого капитала равняется 5 % в год.

По определению стоимость национального капитала (за исключением рабов) равна восьми годам национального дохода — это первый основной закон капитализма

(β = α/r), представленный в первой главе.

В рабовладельческом обществе тот же закон можно применить для определения объема невольничьего капитала. Если рабы приносят 60 % национального дохода, а ежегодная доходность всех форм капитала составляет 5 %, то рыночная стоимость общего количества рабов равна 12 годам национального дохода, т. е. в полтора раза превышает национальный капитал — просто потому, что рабы приносят в полтора раза больше дохода, чем капитал. Если сложить стоимость рабов и капитала, то мы получим 20 лет национального дохода, поскольку совокупность ежегодного дохода и производства дает 5 % прибыли.

В Соединенных Штатах в 1770-1810-х годах стоимость невольничьего капитала равнялась примерно полутора годам национального дохода (а не двенадцати): во-первых, потому, что рабы составляли 20 % населения (а не 100 %), а во-вторых, потому, что, по оценкам, средняя производительность рабов несколько ниже средней производительности труда, а доходность невольничьего капитала, как правило, была ближе не к 5 %, а к 7–8 % и даже выше, что и обуславливает более низкую капитализацию. До Гражданской войны в Соединенных Штатах рыночная цена раба, как правило, равнялась десяти-двенадцатилетней зарплате свободного работника (а не двадцатилетней, как было бы при такой же производительности и доходности в 5 %). К 1860 году средняя цена на раба мужского пола в расцвете сил составляла около двух тысяч долларов, в то время как ежегодная зарплата свободного сельскохозяйственного рабочего равнялась 200 долларам[142]. Следует также уточнить, что цены сильно колебались в зависимости от качеств раба и от того, как его использовал собственник: в фильме «Джанго освобожденный» Квентина Тарантино богатый плантатор готов продать прекрасную Брумхильду всего за 700 долларов, но при этом требует 12 тысяч долларов за своих лучших боевых рабов.