Сергей ГОРОДНИКОВ - РОССИИ МАЛО БОНАПАРТИЗМА

Бонапартистская власть доказала, что способна налаживать действенное управление внутри страны и вести активнейшую внешнюю политику, которая быстро превращала Францию в мировую державу. Она постепенно создавала экономические и социально-политические предпосылки возвращению Франции к общественно-представительной демократизации. Демократизация эта началась после поражения Бонапарта в войне с Россией и краха его империи и стала переходной ступенью на историческом пути к французской национально-представительной демократии.

ГЛАВА II. Национальная революция — политическое средство спасения власти через изменение её сущности

1. ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ ВЛАСТИ ДЛЯ ОТЛАЖИВАНИЯ КОММЕРЧЕСКОЙ СВЕРХЭКСПЛУАТАЦИИ

Вернёмся к вопросу — что же происходит в России?

В стране с сентября 1999 года совершается ползучий конституционный переворот, который преобразует режим диктатуры коммерческого интереса в режим диктатуры олигархического спекулятивно-коммерческого капитала.

Предпосылки к перевороту стали вызревать после дефолта 17 августа 1998 года. Тогда разразился столь глубокий и всеохватный кризис банков, которые обслуживали первую волну воровской делёжки бывшей собственности советского государства, что стало невозможным продолжать делать огромные состояния на простом спекулятивном коммерческом прокручивании и разворовывании бюджетных денежных средств и западных кредитов. После дефолта самыми доходными стали сделки по посреднической продаже на Запад энергетического сырья, цветных металлов. Именно на захват добывающих сырьё и производящих цветные металлы предприятий переместились главные интересы около правительственных олигархических семейств. Ожесточение борьбы за передел собственности в этих отраслях приняло размах главной внутриполитической проблемы России. Она усугублялась тем, что олигархи всё шире и откровеннее использовали криминальные связи и рычаги влияния на власть для привлечения организованной преступности, центральных и местных учреждений исполнительной власти, включая прокуратуру, суды, милицию и ОМОН, к захвату и отнятию чужой собственности и бюджетных средств, распространяя эту практику на все регионы. Связанные с этим скандалы следовали один за другим, учащались с каждым месяцем, указывая на устойчивую и набирающую силу тенденцию. Эта тенденция напугала почти весь слой бюрократов, губернаторов, крупных торговцев-спекулянтов, тех, кто сделали крупные состояния за прошедшее десятилетие. Напугала она и тех на Западе, кто скупили в России рыночно ценную собственность и рентабельные предприятия и убедились, что их права никак не защищены против произвола олигархических кланов в окружении президента Б.Ельцина. Тревоги, желания местных кланов защитить свои интересы собственности, вырваться из зависимости от федеральных центров власти, полностью захваченных олигархами, дестабилизировали обстановку внутри России и вне её, вели к параличу аппарат федеральной исполнительной власти. Повсюду набирали силу настроения ожидания неизбежного и скорого распада власти и страны.

В политике главными выразителями настроений тревоги крупных местных собственников, а так же бюрократов-столоначальников, родственными и иными узами связанных с теми слоями собственников, которые приватизировали крупные, но не сырьевые предприятия, в том числе промышленные и транспортные общероссийские компании, стали мэр Москвы Ю.Лужков и Е.Примаков. Е.Примаков приобрел большую популярность на посту председателя правительства РФ, именно ему приписывалась главная заслуга по выведению страны из катастрофического состояния после дефолта. Основным в их позиции стало бескомпромиссное требование отстранения олигархов от влияния на решения правительства и администрации президента, на спецслужбы, суды и МВД, и они открыто повели борьбу за создание единых правил и условий конкуренции для крупных столичных и региональных собственников. Они провозгласили, что только в таких мерах единственное спасение целостности России. Вокруг них быстро сложилась антиолигархическая коалиция, представляя широкий круг противоположных интересов. От интересов многих кланов местной экономической и политической власти, представленных в Совете Федерации губернаторами краёв и областей и президентами автономий, до интересов значительной части парламентских и местных коммунистов, аграриев, значительной части интеллигенции. Опросы показывали, что уже весной 1999 года её поддерживало подавляющее большинство населения страны. А поскольку олигархи тесно вовлекли в свои эгоистические интересы окружение Ельцина, так называемую "семью", а в зарождающемся городском общественном сознании их вызывающие ненависть хищнический, криминальный произвол и аморальность оказались столь неразрывно переплетёнными с именами президента страны и его дочери, что антиолигархическая коалиция стала быстро превращаться в воинственно антиельцинскую коалицию.

Вожди коалиции, Лужков и Примаков, приобрели на Западе много влиятельных союзников, напуганных положением дел, когда ядерный арсенал России мог превратиться в дубину, с помощью которой российские олигархи перенесли бы криминальные методы внутренней борьбы за передел собственности на мировой уровень. Они создали партию «Отечество» и открыто начали подготовку к декабрьским выборам в Государственную Думу и к последующим выборам Президента России, как к принципиальной схватке. И провозгласили, что эти выборы должны стать тотальным политическим столкновением с олигархами в борьбе за федеральные исполнительную и законодательную ветви власти. Ими при любом удобном случае щедро раздавались обещания, что будет произведён пересмотр прав собственности олигархов и предпринят ряд мер по их уголовному преследованию. В том числе в отношении Ельцина и членов его семьи. То есть, вожди коалиции по сути объявили, что с победой на выборах произведут конституционный переворот. Ибо олигархический произвол был закономерным следствием принятой в декабре 1993 года либеральной конституции. Без конституционного переворота юридическое преследование олигархов, а так же хоть какая-то юридическая борьба с почти поголовной коррупцией среди чиновничества и служащих силовых ведомств, с организованной преступностью, с криминальным переделом собственности, — часто связанных с интересами тех же олигархов и целого слоя высших бюрократов федеральных центров власти, — были бы невозможными.