Юрий Мухин - Практичная русская идея

Сейчас мы сформулируем главный вопрос: можем ли мы (народ России) потребовать, чтобы имеющееся у нас в наличии государство, независимо от того, для какой цели оно создавалось, и от того, что оно представляет собой сейчас, обеспечило нам защиту от ухудшения жизни?

С позиций необходимости построения справедливого общественного устройства, свободного от эксплуатации человека, несомненно. Что необычного или противоестественного есть в желании народа направить усилия государства себе во благо?

Другое дело, что созревшие в общественном сознании изменения могут сковываться старыми формами, содержащимися в правовых отношениях. Запрещает ли законодательство «демократической» России поставить вопрос о службе государства не классу эксплуататоров, а всему обществу, всему народу?

Глава 5. Кому инструментом пользоваться?

Из Конституции

Россия относится к числу демократических государств, а это значит, что народ является в стране хозяином – сувереном. Работники государственных органов – исполнительных, законодательных, судебных – нанятые на службу вассалы. Обычно это всем понятно и всеми декларируется, но в жизни быстро забывается, и хозяином государства чувствует  себя государственная бюрократия, а к народу у нее такое отношение, как будто она его едва терпит, да и то только потому, что тот платит налоги. Как считает, например, глава администрации Президента, экс-губернатор Тюменской области, профессиональный чиновник Сергей Собянин:

«Если мы постоянно вырабатываем у человека такое требовательное отношение к го­сударству и внушаем, что ему государство обязано, мы воспитаем этим некую инфантильность. Люди же живут не при коммунизме, не при социализме, и госу­дарство им уже ничего не обязано (выделено авт.). Оно обязано дать тот социальный минимум, который на сегодняшний день прописан законом. Все остальное человек должен сам зарабатывать: строить жилье, стро­ить свою жизнь. А мы ему внушаем, что да, государство такое-сякое, оно тебе все обязано. Это очень опасно»... [«Эксперт – Урал», 21- 27 ноября 2005, №44 (214)].

Собянин выступает как типичный представитель своего класса – коллективного собственника и распорядителя общественного продукта. С их точки зрения, ничего зазорного в обособлении государства от граждан нет – мы сами по себе, вы сами по себе. 

Но верховной властью в России обладает только народ, и обязаны ли ему чиновники или нет, решать тоже будет народ. Статьи 1 и 3  Конституции сообщают об этом: 

Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления.

Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.

Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.

Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы.

Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону.

Дело в том, что современная Конституция составлена таким языком, что употребляемые в ней термины допускают неоднозначное толкование, что и является поводом для неадекватных заявлений чиновников. Причиной этому, отчасти, использование иноязычных слов. Что значит «демократическое»? Казалось бы, чего проще перевести его как народовластие, и в таком смысле и понимать. И делать из этого однозначные выводы. Но даже в словарях нет единого мнения. Вот как объяснял этот термин советский «Краткий словарь иностранных слов» [М., «Русский язык», 1979]:

Демократия  [греч. dēmos народ + kratos власть]. 1. Народовластие, политический строй, при котором верховная власть принадлежит народу (выделено авт.)

Современные словари выражаются менее определенно. «Новейший словарь иностранных слов и выражений» [Минск, «Современная литература», 2005] уже не так категоричен:

Д. – форма государственного устройства общества, основанная  на признании народа в качестве источника власти.

И дальше в словаре перечисляются признаки демократии – гарантии частной собственности и свободного предпринимательства, равноправие граждан, защищенность их прав и свобод, верховенство закона, разделение властей, выборность главы государства и представительных органов, защищенность интересов меньшинства  и т.д. 

В.И. Ленин в «Государстве и революции» различал демократию капиталистического общества, «демократию для ничтожного меньшинства, демократию для богатых» и «демократию для гигантского большинства народа, с исключением из нее угнетателей народа». А после построения коммунистического общества, когда не будет государства (аппарата подавления) демократия начнет отмирать, так как не будет необходимости в принуждении. То есть, тогдашнее понимание  демократии не соответствовало дословному переводу. Не власть народа, а власть большинства народа. А это две большие разницы, между прочим. Большинство народа – это не весь народ, и признание превосходства за большинством – это признание его способностей навязать свое мнение всем остальным.

Современное определение демократии включает в себя как минимум наличие свободных, конкурентных и определяющих политический курс выборов, результат которых не является предопределенным. Сейчас в России идут  споры, какая у нас демократия – суверенная или управляемая? Какая из них лучше? Но ведь сама по себе демократия как политический институт никому не интересна. Главное – это то, что стоит за терминами с точки зрения  благосостояния граждан, качества их жизни. И исследователи,  сравнивая особенности и признаки «демократий» приходят к парадоксальным выводам. Оказывается, что недемократические по принятой классификации режимы зачастую обеспечивали более высокий рост благосостояния. Хорошо это или плохо? Живут не бедно, но свободы секс-меньшинств нет!

Все дело в том, что народы и государства существуют в различных условиях, и поэтому к жизни оказываются востребованными адекватные условиям формы организации государства. И та форма, которая в конкретных условиях обеспечивают наибольшую эффективность для общества, та и есть наиболее демократичная, независимо от ее внешних признаков. И если для защиты интересов народа в лихую годину вражеского нашествия необходимо подчиниться единой централизованной власти, отменить гражданские свободы, усилить повинности, то именно это будет наиболее демократичной формой правления. Потому что позволит спасти весь народ от истребления. А свобода слова в виде обсуждения в СМИ правильности указов о мобилизации и т.п. будет способствовать неизбежному поражению. При соблюдении всех признаков демократии она будет способствовать гибели или порабощению народа. И, напротив, в отсутствие внешних и внутренних угроз, наиболее демократичной будет такая организация публичной власти, которая позволит народу реализовать свой потенциал, не сковывая его ненужными регламентами. Более подробно такой взгляд на демократию разобран в части III «Ты избрал – тебе судить!», главе 13 «Полоса препятствий»)