Андрей Аникин - Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса

Очутившись в этой глуши, Тюрго, очевидно, первое время ощущал нечто вроде того, что испытывают молодые, исполненные добрых намерений помещики у Льва Толстого, столкнувшись с жестокой действительностью, с невежеством и косностью забитых крестьян. Тюрго писал: «Почти нет крестьян, умеющих читать и писать, и очень мало таких, на ум или честность которых можно рассчитывать; это упрямая раса людей, которые сопротивляются даже таким переменам, которые направлены на улучшение их жизни».[104]

Но у Тюрго не опустились руки. Человек энергичный, даже самоуверенный и властный, он, вопреки всем трудностям, начинает проводить в своей провинции известные реформы. Он стремится упростить систему взимания налогов; заменяет ненавистную для крестьян дорожную повинность вольнонаемным трудом и строит хорошие дороги; организует борьбу с эпидемиями скота и вредителями посевов; внедряет среди населения картофель и, подавая пример, приказывает повару ежедневно готовить к обеду для себя и гостей картофельное блюдо.

Ему пришлось столкнуться с неурожаем и голодом. Действуя в борьбе с бедствиями смело и разумно, он по необходимости отступал от своих теоретических принципов, требовавших все предоставить частной инициативе, свободной конкуренции и естественному ходу событий. Тюрго действовал как прогрессивный и гуманный администратор, но в условиях монархии Людовика XV он мог сделать страшно мало.

Из своего Лиможа и во время поездок в Париж Тюрго следит за успехами физиократов. Он сближается с Дюпоном, знакомится с приехавшим в Париж Адамом Смитом. Однако его основная продукция в эти годы — бесконечные доклады, отчеты, служебные записки и циркуляры. Лишь в редкие свободные часы, урывками может он заниматься наукой. Так, почти случайно, пишет Тюрго в 1766 г. свою главную экономическую работу — «Размышления о создании и распределении богатств»: основные идеи давно сложились у него в голове и фрагментами были уже изложены на бумаге, в том числе в официальных документах.

История этой работы необычна. Тюрго написал ее по просьбе друзей в качестве учебника или руководства для двух молодых китайцев, привезенных иезуитами-миссионерами для обучения во Францию. Дюпон опубликовал ее в 1769–1770 гг. По своему обычаю, он «причесал» Тюрго под физиократа, в результате чего между ними возник острый конфликт. В 1776 г. Тюрго сам выпустил отдельное издание.

«Размышления» написаны с блестящим лаконизмом, напоминающим лучшие страницы Петти. Это 100 сжатых тезисов, своего рода экономических теорем (кое-что, правда, принимается в качестве аксиом). Теоремы Тюрго четко делятся на три части.

До теоремы 31 включительно Тюрго — физиократ, ученик Кенэ. Но теории чистого продукта он придает оттенок, который заставляет Маркса заметить: «У Тюрго физиократическая система приняла наиболее развитый вид».[105] Развитый не в смысле развития ее ошибочных исходных положений, а в смысле наиболее научного толкования действительности в рамках физиократии. Тюрго приближается к пониманию прибавочной стоимости, незаметно переходя от «чистого дара природы» к создаваемому трудом земледельца излишку продукта, который присваивает собственник главного средства производства — земли.

Следующие 17 теорем посвящены стоимости, ценам, деньгам. На этих страницах Тюрго, а также в некоторых других его сочинениях буржуазные экономисты через 100 лет обнаружили первые зачатки субъективных теорий, которые расцвели пышным цветом к концу XIX в. Как и вся французская политическая экономия, Тюрго оказался не способен даже приблизиться к трудовой теории стоимости. По Тюрго, меновая стоимость и цена товара определяются соотношением потребностей, интенсивностью желаний вступающих в обмен лиц, продавца и покупателя. Но эти мысли у Тюрго мало связаны с костяком его учения.

Право на одно из самых почетных мест в истории экономической мысли дают Тюрго в основном последние 52 теоремы.

Уже говорилось, что общество в системе физиократов состоит из трех классов: производительного (земледельцы), собственников земли и бесплодного (все прочие). Тюрго делает замечательное дополнение к этой схеме. Последний класс у него «распадается, так сказать, на два разряда: на предпринимателей-мануфактуристов, хозяев-фабрикантов; все они являются обладателями больших капиталов, которые они употребляют для получения прибыли; давая работу за счет своих авансов. Второй разряд состоит из простых ремесленников, которые не имеют ничего, кроме своих рук, которые авансируют предпринимателям только свой ежедневный труд и прибыль которых сводится к получению заработной платы».[106] О том, что заработная плата этих пролетариев сводится к минимуму средств существования, Тюрго говорит в другом месте. Совершенно аналогично «класс земледельцев, как и класс фабрикантов, распадается на два разряда людей: на предпринимателей, или капиталистов, дающих авансы, и на простых рабочих, получающих заработную плату».[107]

Эта модель общества, состоящего из пяти классов, ближе к действительности, чем модель Кенэ, делящего общество на три класса. Она как бы представляет собой мост между физиократами и английскими классиками, которые четко выделили три главных класса с точки зрения их отношения к средствам производства: землевладельцев, капиталистов и наемных рабочих. Они избавились от принципиального разграничения промышленности и сельского хозяйства, на что еще не может решиться Тюрго.

Другим его замечательным достижением был анализ капитала, значительно более глубокий и плодотворный, чем у Кенэ. Последний толковал капитал в основном лишь как сумму авансов в различной натуральной форме (сырье, оплата труда и т. п.), поэтому капитал у него недостаточно связан с проблемой распределения продукта между классами общества. В системе Кенэ не было места прибыли; капиталист у него, так сказать, «сидел на зарплате», и Кенэ не исследовал, какими законами определяется эта «зарплата».

Жак Тюрго

Здесь Тюрго делает большой шаг вперед. Он уже не может обойтись без прибыли и даже, руководимый верным чутьем, начинает ее рассмотрение с промышленного капиталиста: здесь происхождение прибыли, действительно, видно яснее, так как глаза не закрывает физиократический предрассудок о том, что «весь избыток происходит из земли».

Тюрго-физиократ, далее, забавным образом извиняется за то, что он «несколько нарушил естественный порядок» и лишь во вторую очередь обращается к земледелию. Но он напрасно извиняется. Напротив, он рассуждает очень верно: фермер-капиталист, использующий наемный труд, должен иметь по меньшей мере такую же прибыль на свой капитал, как и фабрикант, плюс некоторый избыток, который он должен отдать землевладельцу в качестве ренты.