Сергей ГОРОДНИКОВ - КЛАССЫ И СОСЛОВИЯ, СОСЛОВНО-КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО

В 8 веке в Византии стало набирать влияние движение иконоборцев, которые выступали против обогащающего церковь культа икон, называя продаваемые церковью иконы идолами, а культ икон идолопоклонством. Борьба с иконами была лишь идейным обоснованием борьбы против эгоистического произвола церковной и землевладельческой знати Константинополя, против бесправного положения живущих интересами производства низов. Движение иконоборцев вдохновлялось полисными традициями греческого рационализма, оно было направлено против поклонения денежному богатству и спекулятивным способам его приобретения. Вожди иконоборцев ссылались на труды церковных авторитетов прошлого – Климента Александрийского, Евсевия Кесарийского и других богословов, которые стремились объединить веру и знание, рациональную греческую философию и науку с христианским вероучением, считали, что эллинистическая полисная культура не противоречит христианству, и утверждали принцип сознательной веры в противовес сторонникам утверждаемого церковью принципа мистической веры. Принцип сознательной веры предполагал разумную личную ответственность за своё поведение, что соответствовало взглядам участвующих в рыночном товарно-денежном обмене семейных собственников. Тогда как принцип мистической веры требовал мистических посредников между совершающим грехи человеком и богом, то есть иконы, святых и церковное духовенство, что в большей мере отвечало интересам землевладельцев и религиозным воззрениям крестьянских общин, которые сохраняли традиции родоплеменных первобытнообщинных представлений о роли и значении религиозных жрецов-священников, используемых ими религиозных символов.

Среди светских властей, в кругах местной светской знати вызревали намерения воспользоваться кризисом доверия широких слоёв населения к церкви и движением иконоборцев, обогатиться за счёт изъятия земельной собственности и денежных богатств церковного духовенства. Император Лев III, стремясь укрепить свою императорскую власть, опираясь на поддержку провинциальной знати, запретил в 730 году культ икон, изъял церковные монастырские земли и огромные сокровища. Однако это только усилило религиозную смуту, церковные храмы подвергались разграблению и разрушению, и податные слои уже невозможно было вернуть в прежние государственные отношения. Единственным выходом из гибельных для всего населения Восточной империи потрясений было перерастание религиозной смуты в эллинистическую народную революцию, что и произошло в действительности. Борьба развернулась вокруг того, какое религиозное мировоззрение станет духовной сущностью греческого народа, как государствообразующего народа обновлённой, народной империи. Представители полисных классовых имущественных интересов потребовали возрождения интереса к языческой полисной культуре и к демократическому полисному самоуправлению, включаемому в народные сословные отношения. Часть их придерживалась мнения, что богочеловеческая сущность иудейского Христа была противоречащей разуму выдумкой мистифицирующей сознание церкви, Христос был только человеком, а потому предлагалось заменить его в монотеистическом вероучении греческим богом Апполоном, для чего изменить само вероучение с помощью школ неоплатонизма. Другие выдвигали требования: изменить только идеал народного общества на основаниях павликианской реформации христианского вероучения. Однако полисная реформация христианства, в обстоятельствах слабой связи производственных отношений семейных собственников в разных городах и землях страны, порождала местные учения, стремления к местной политической самостоятельности, разрушала единство имперского пространства. В ответ на это церковное духовенство начало изменение устройства церкви с позиции контрреформации, которая вновь превращала церковь в организацию, осуществляющую борьбу за воплощение народного земледельческого идеала сословных общественных отношений и за христианскую этику и мораль, единую для всех сословий, объединяющую все сословия. Церковную контрреформацию поддержали слои крупных удельно-крепостнических землевладельцев и общинное крестьянство. Императорская власть, обеспокоенная разрушением имперского пространства полисными интересами, в конечном итоге приняла сторону церкви, объявила иконоборчество ересью и возглавила преследования иконоборцев.

В 9-ом столетии в Византийской империи при вновь утвердившемся господстве христианской церкви завершилось становление греческого народного общества, как общества земледельческого и удельно-крепостнического, существующего в идее о своём имперском народном бытии, что, с одной стороны, придало империи внутреннюю устойчивость, но с другой стороны, привело к постепенному упадку полисную традицию и культуру, к хроническому застою в городских производительных силах. Однако идеи объявленного ересью и преследуемого императорской властью павликианства и иконоборчества не исчезли, они возродились в 10-ом веке в западнославянских провинциях Византии в учении болгарского богослова Богомила, а богомильство перенесло их в соседние области католического мира, где ими воспользовались разработчики учений катар и альбигойцев.

Вероучения главных богословов религиозной протестантской революции XVI века Лютера, Кальвина и других отталкивались от учения Яна Гуса и от полисных еретических учений катар и альбигойцев. В протестантизме нашли отражения представления о дуалистическом подходе к христианскому вероучению, к личной ответственности человека перед богом, об упрощении церковных культов, что выражало полисное, классовое мировосприятие семейных собственников, каким оно сложилось в эллинистическом мире. Тем самым протестантизм неосознанно стремился к возрождению в условиях Западной и Центральной Европы древнегреческой полисной цивилизации. Вместе с тем было в протестантских вероучениях и существенное отличие от реформаторских учений Византии. В Византии христианство боролось с традициями великой полисной цивилизации языческого эллинистического мира, стремилось с точки зрения более высокой ступени исторического развития этого мира преодолеть те противоречия, которые были порождены эллинистическими цивилизациями и погубили их. Кризис же византийской церкви оживлял интерес к полисному языческому прошлому, пробуждал желания возродить лучшие стороны полисного языческого образа жизни, что отражалось в иконоборческом движении, вдохновляло его. (Нечто подобное имело место в городах северной Италии при кризисе католической церкви в XV веке, о чём свидетельствуют работы флорентийца Макиавелли, написанные накануне протестантской реформации.) Тогда как протестантизм боролся с противоречиями, которые породило католическое церковное христианство в тех землях, в которых не было собственного полисного цивилизационного прошлого, и отталкивался он от стремления усовершенствовать христианское вероучение, исходя из него самого.