Сергей ГОРОДНИКОВ - ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА

Если оценивать судьбу государственности России исторически, то ее стержень, русский государственный интерес — в конечном итоге проявляется, как интерес городской, промышленно-торговый, цивилизованный, причем ярко выраженный цивилизованный, в известной мере воинственно цивилизованный. Россия только подошла в своем историческом развитии к высвобождению этого интереса в полной мере, но чтобы, действительно, высвободить его, ей понадобится сбросить и уничтожить все путы, в том числе и духовные, для утверждения этого интереса в Евразии, в мире. Только тогда она станет наконец сама собой, только тогда она станет истинно уверенной в себе, богатой и процветающей, истинно могучей державой. К этому вело ее постоянное предчувствие высшей миссии, которую она должна совершить в Евразии, а потому и в Мире. В основе этого предчувствия — политические устремления Александра Македонского объединить все разрозненные цивилизации Европы, Азии и Северной Африки в единую мировую цивилизацию, которые отчасти воплотились в эллинистическом греко-персидском цивилизованном пространстве античности, а позже обрели религиозно-идеологическое обоснование в византийском христианстве; Византия же, когда не смогла сдержать тюркские орды, перед тем как погибнуть, завещала их Древней Руси, возложив на нее миссию стать центром становления евразийской и мировой цивилизации. Но проникнуться мессианской ответственностью в полной мере смогут только молодые поколения новой России и только под политическим руководством русского национализма.

Хочется еще раз подчеркнуть: весь наш эпос, само зарождение нашего исторического самосознания от Новгорода и Киева есть самосознание городское, самосознание народа созидающего, ремесленного, торгового, вынужденного постоянно бороться с окружавшим его хищным варварством, в том числе и прибалтийским, и оно много веков побуждало русский народ, отбиваясь от набегов степных, тюркских кочевых племен и народностей, постоянно, с каким-то фанатичным упорством двигаться на Восток и Юго-Восток, создавая и создавая новые и новые города, пока не были достигнуты границы древних азиатских цивилизаций. В этом наша изначальность, основа основ нашего восприятия мира, основа основ нашей духовности. Мы не можем жить в гармонии с собой, не следуя этой изначальности; но современный этап развития России, когда стоит задача из русского народа создать высокоорганизованную нацию и задать целеполагание этой нации на тысячелетнюю перспективу, требует преобразовать эту изначальность из феодально неосознанного предчувствия, из смутного побуждения в сознательное политическое убеждение.

Коммунизм был России навязан обстоятельствами Великой политической Смуты, когда русский земледельческий феодализм уже рушился и удержать его было невозможно, но русский народ в массе еще не был готов к буржуазной революции и потому оказался в духовном, мировоззренческом кризисе. И этот глубокий духовный, моральный надлом государствообразующего народа стал причиной гибели Российской империи; выразился он в том, что русские даже не в силах были защищать историческое название своего государства. Поэтому пролетарский большевизм стал олицетворением этой Смуты в русском мировосприятии и кадрово питался за счет очень большого числа инородцев с иным видением мира, энергичных авантюристов и проходимцев со всего света, готовых гораздо легче, чем сами русские, подхватить идею общемировой социалистической революции и похоронить само слово Россия. Демократия им была неприемлема, потому что высвечивала их чуждость нашим исконным историческим инстинктам и устремлениям, а потому в рыночной экономике, в рыночной политике, при реальных свободах сделала бы их обреченными на вымирание или изгнание из политики, из власти; и они охотно провозгласили необходимость политического изгнания из России демократии и свобод, завоеванных февральской революцией 1917 года. В самой России эти силы могли найти союзника только в среде малограмотной деревни с ее укорененным в психологии местничеством, с ее определенной чуждостью той России, которая вызревала со времени подъема промышленного капитализма в 90-х годах ХIХ века; с ее определенной чуждостью нашей городской изначальности, которая все более и более проявлялась с ростом грамотности городского населения, с появлением идей о необходимости крутого поворота к буржуазной цивилизационности русского самосознания и при идейном, политическом тупике народничества, которое стремилось выразить антигородские, антицивилизационные крестьянские настроения и интересы.

Только с объективно вызванным советской ресурсопожирающей, экстенсивной индустриализацией разрушением русской деревни, только после этого в нашей культуре мышления, в нашей политической истории окончательно и необратимо побеждает то, что нас напрямую связывает и с Византией и с собственно историей Киевской Руси, то есть с собственно русскостью, собственно с цивилизованностью, собственно со своим историческим предназначением. Деревня связывала нас с феодальными народами и народцами, с коммунистическим режимом и с варварством. И, слава богу, она уничтожена и невозвратно гибнет, уходит в прошлое! Следует в этой связи отметить, что в Англии деревня была уничтожена к концу XVIII века, уничтожалась она несколько столетий, жестоко и беспощадно, и это стало важнейшим поворотным моментом в становлении Британского могущества и процветания.

Коммунизм, по-сталински, заменив собою радикально антибуржуазный большевизм, в известной мере сделал поворот к русскому национализму, но именно как к компромиссу между порождаемым индустриализацией городским общественным сознанием и земледельческим народным патриотизмом. Он стал приобретать черты национал-патриотизма, в котором народного патриотизма больше, чем городского национализма, воспринимаемого, как его воспринимает деревня с ее полуфеодальными пережитками, тяготеющая к консерватизму отмирающего народного прошлого. Фашизм же, национал-социализм, буржуазный шовинизм, либо расизм всегда выступали как национализм городской, как национализм, совершающий политическую и духовную победу над народным патриотизмом, тяготея к восстановлению исторического самосознания, опирающегося на наиболее развитые формы городской общественной и культурной организации, городского общественного самоуправления, присущего тем древним цивилизациям, которые послужили толчком к конкретной национальной культуре, к конкретной национальной государственности. Если для Западной Европы, для США такой цивилизацией была древнеримская античная цивилизация, цивилизация католического феодализма, то для нас в широком смысле таковой является цивилизация эллинистическая, греко-персидская, а в суженом смысле — цивилизация православной Византии.