И. СМИРНОВ - А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ?

стою. Но ценообразование в таких условиях нельзя считать вполне рыночным. Всегда возможен прямой сговор между немногими крупными фирмами. Одна­ко и при отсутствии такого сговора компании могут одновременно «играть» таким образом, чтобы поддерживать цены на выгодном для себя (= высоком) уровне.

Несколько лучше для фермеров западных стран обстоят дела в производ­стве сельскохозяйственных машин и орудий. Конкуренция между производи­телями в этой отрасли сильнее. Но всё равно число независимых производите­лей в с.-х. машиностроении не слишком велико.

Итак, цены на сельскохозяйственные продукты оказываются заниженны­ми вследствие острой конкуренции. А цены на товары и услуги других отрас­лей, от которых зависят с.-х. предприятия, наоборот, обычно завышены. Об этом «заботятся» моно- и олигополии. Так возникает диспаритет цен. Ничего самобытно российского в этом явлении нет. Оно существует и в за­падных странах.

Но в условиях демократии (без кавычек) никакое правительство не может быть заинтересовано в массовом разорении своих фермеров и упадке сельско­го хозяйства в своей стране. Поэтому государство придумывает разные спосо­бы возмещения тех потерь, которые несут аграрии. Частично это открытые субсидии, к разряду которых относятся и закупки продукции в государствен­ный фонд по высоким ценам, частично — налоговые льготы. Существование такого механизма возмещения действительно необходимо и неизбежно.

В СССР цены назначали чиновники. В конце советской эпохи, в 1970-1980-х годах, соотношение цен на промышленную и сельскохозяйствен­ную продукцию стало относительно благоприятным для аграрного сектора. Выгодность этого соотношения не стоит преувеличивать. Современный рос­сийский экономист-аграрник Е.И. Царегородцев отмечает, что и в 70-х годах паритета цен не существовало, ибо ценовые пропорции всё равно были иска­жены в пользу промышленных товаров1. Но в последнее 20-летие советского режима уровни цен на продовольствие и промтовары всё же можно признать терпимыми для сельхозпроизводителей.

1 См.: Царегородцев Е.И. Основы адаптивного управления в сельском хозяйстве. Йошкар-Ола: МарГУ, 1996.

Следует отметить, что так было не всегда. При Сталине, проводившем по­литику систематического ограбления деревни, существовали весьма разори­тельные для крестьян «ножницы» цен. Это тот же диспаритет, только возник­ший вследствие сознательных действий государственной власти. Да и в 1960-е годы соотношение цен никак нельзя было назвать выгодным для де­ревни. В то время рентабельность колхозов и совхозов зависела преимущест­венно от наличия у них подсобных цехов. Если такие цеха существовали (ска­

жем, гнали плодово-выгодное вино), то хозяйство получало доход, в против­ном случае оно обычно оказывалось убыточным. Но к концу советского пери­ода положение действительно несколько изменилось в лучшую для села сто­рону.

После отмены государственного контроля над ценами в постсоветской Рос­сии вновь возникли «ножницы» цен. Но механизма возмещения, подобного существующим в западных странах, не было создано. Отчасти это объясняет­ся объективной причиной — бедностью нашего государства. Государственная поддержка сельского хозяйства в тех масштабах, которые свойственны стра­нам «большой семёрки», у нас просто невозможна — шишей не хватит! Но совершенно очевидно, что и при нынешних скромных финансовых воз­можностях государство могло бы возмещать сельскохозяйственным предпри­ятиям гораздо большую долю их потерь от диспаритета цен. Хватило же у рос­сийского государства денег на две безусловно вредные и позорные войны в Чечне! Следовательно, дело не только в ограниченных возможностях, но и в полном нежелании поддерживать отечественное с.-х. производство.

Кроме ценовых «ножниц», огромный ущерб сельскому хозяйству нанесла гиперинфляция 1992-1995 годов. Но гиперинфляция, вообще-то, равно вред­на для любого реального производства. При инфляции в сотни и тысячи про­центов в год такая нехитрая «экономическая» деятельность, как обмен валю­ты, а точнее, игра на понижение национальной «деревянной» денежной еди­ницы по отношению к твёрдым валютам всегда доходнее и надёжнее, чем какое бы то ни было производство. Кроме того, высокая инфляция резко уси­ливает имущественное расслоение. Меньшинство (спекулянты и те, кто при­ближен к государственной кормушке) обогащается, а большинство неизбежно нищает. При этом совокупный платёжеспособный спрос тоже неотвратимо и очень сильно падает. Обнищавшие рабочие, интеллигенты, пенсионеры да­же продукты питания покупают в меньшем количестве. А падение спроса вы­зывает свёртывание производства. Естественно, при сокращении производ­ства себестоимость продукции растёт, рентабельность падает или сменяется убыточностью. Возникает порочный круг, из которого без обуздания инфля­ции выбраться нельзя.

Вдобавок гиперинфляция отучает думать на перспективу. «Инвестиции» при инфляции в сотни и тем более в тысячи процентов в год — это инвести­ции на неделю, на месяц, очень редко на полгода. О более долгих промежут­ках времени никто не вспоминает. Но никакая отрасль экономики не может обойтись без долгосрочных капиталовложений, а сельское хозяйство в осо­бенности. Поэтому отсутствие долгосрочных инвестиций на протяжении це­лого пятилетия 1992-1996 годов (в 1996 году инфляция уже потеряла пристав­ку гипер-, но инфляционные ожидания оставались очень высокими) не могло не привести к глубокому спаду в сельском хозяйстве в последующие годы.

Когда в почву не вносят удобрения, не закупают новые машины и орудия, не ремонтируют фермы и теплицы (не говоря уж о постройке новых), не зак­ладывают новые сады и толком не обрезают существующие, всё это в будущем может привести только к развалу.

Вред гиперинфляции для сельского хозяйства состоял и в том, что между сбытом продукции (чаще конец лета или начало осени) и получением выруч­ки за неё, с одной стороны, и затратами на новый урожай — с другой, у боль­шинства хозяйств существовал временной разрыв. За этот промежуток в не­сколько месяцев деньги сильно обесценивались.

Однако ошибочно думать, будто глубокий кризис сельского хозяйства в 1990-х годах обусловлен одними макроэкономическими, внешними по отно­шению к селу причинами. Огромную роль сыграл и давно уже нараставший...

...САМОРАСПАД КОЛХОЗНО-СОВХОЗНОГО СТРОЯ

Любой колхоз или совхоз — воплощение советской бюрократической сис­темы на клеточном уровне. Он всегда чётко подразделяется на: 1) контору; 2) работяг.