Синтетическая экономика - Александр Олегович Величенков

Японии приближается к 500 % ВВП, но это никого не беспокоит, т.к. поток по его обслуживанию составляет что-то около 5% госбюджета. Вот это и есть правильная экономическая и макроэкономическая политики.

ГЛАВА IХ.

сИНТЕТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИКА

Две изложенных выше экономические политики государства практически во всех крупных странах с развитой экономикой привели к образованию двух политических партий, компрадоров, или торгово-финансового капитала и партию, опирающуюся на отечественного производителя и профсоюзы. Это разделение объективно, оно не зависит от воли собственника. При этом размер самого капитала не столь уж и важен. Ростовский или таганрогский фермер, загружающий своим несушеным зерном баржу на Дону, которая пойдет в Египет, это такой же представитель партии националов, как и крупный олигарх, владеющий шахтами, ГОКами или алюминиевыми заводами. А мелкий челнок, везущий свою полуконтрабанду из Турции или Китая, это такой же компрадор, как и владелец крупной торговой компании, который гоняет зимой в Россию самолеты с фруктами из Латинской Америки.

У финансовой и торговой буржуазии всегда очень высока доля ликвидных средств в общем капитале, оборот этих средств достаточно быстр, до 6-8 и даже 10 циклов в год. Именно этот слой бизнес-сообщества обладает транспортабельным капиталом, который может быстро приобрести ликвидную форму. Именно эти люди по своей социальной психологии космополитичны и являются носителями либеральных ценностей. Так что «коридорный курс» рубля в 1990-е годы – это не экономическая ошибка, а целенаправленная экономическая политика компрадоров, которые и были тогда у власти.

Национально-ориентированная буржуазия обычно имеет дело с тяжелым, капиталоемким производством. Это добывающие отрасли, нефтепереработка, тяжелое машиностроение, основная химия, строительство, аэрокосмическая и атомная промышленность.

Понятно, что национально-ориентированная буржуазия, взаимодействуя с трудовыми коллективами в десятки и сотни тысяч занятых, всегда озабочена проблемами социальной стабильности, чего нельзя сказать о компрадорах.

В России это деление бизнеса отчетливо проявилось еще во второй половине ХIХ века, когда появились такие понятия, как «англоманы» и «славянофилы». Достаточно вспомнить «Отцы и дети» И.Тургенева.

Тенденция образования двухпартийных систем хорошо видна на примере крупных государств Запада: консерваторы и лейбористы из Великобритании, ХДС-ХСС и социал-демократы в Германии, республиканцы и демократы в США.

Но США – это особый случай. У них почему-то всегда все не так. Демократ Б.Клинтон проводит политику твердого доллара и даже запускает программу бездефицитного бюджета. А его коллега из однопартиец Б.Обама проводит прямо противоположную политику, стремясь к обесценению доллара. Ответ можно искать в особенностях американской политической системы. Но методология Д.Норта здесь представляется более перспективной. Ею и воспользуемся.

Какой социальный институт радикально отличает США практически от всего остального мира? Ответ нами уже приводился, и он очевиден, – ФРС и ее институт эмиссионеров. Казалось бы, ну что тут особенного, ну присваивает себе некая группа физлиц сеньераж от эмиссии, ну, бизнес такой вот у них.

Однако практика не только США, но и Франции с Гонконгом показывает, что этот институт создает принципиально иную ситуацию при взаимодействии компрадоров и националов. Институт эмиссионеров сдвигает центр тяжести экономической политики государства в сторону тяжелого, национально-ориентированного бизнеса, с очевидным ущербом для компрадоров. Эмиссионер и космополит – это понятия несовместимые.

Когда В.В.Путин в мае 2003 года произнес фразу о том, что, по его мнению, «капитал как таковой – он по сути своей не патриотичен», он без сомнения ситуационно был прав. Российский бизнес был слишком молод, даже по возрасту многих его представителей, и он не был структурирован на «западников» и «славянофилов». В голове у большинства олигархов политическая ситуация исчерпывалась альтернативой «рыночники-коммунисты». А эталоном рыночности считалась либерально-компрадорская модель, навязанная нам в 1990-е годы свободными СМИ, агентами влияния, «Вашингтонским консенсусом» и практикой «кормежечных займов» от Всемирного банка для высших слоев бюрократии. Идеологическая и экономическая свобода создали устойчивый слой российских компрадоров, в первую очередь, в финансово-банковской сфере, весь бизнес которых был построен на игре против интересов государства: игра на понижение рубля (до введения «коридора»), спекуляция на ГКО-ОФЗ, массовом бегстве капиталов в преддверии дефолта 1998 года и т.д. Даже националы, у которых десятки тысяч занятых, задерживали возврат валютной выручки, задерживали зарплату и пытались нажить свой процентик от обесценения рубля.

А теперь зададим себе простой вопрос: а возможно ли было бы такое поведение бизнеса, если бы российский Центробанк был частным и принадлежал группе эмиссионеров? Ответ, думается, достаточно очевиден. Поведение всего бизнеса, и компрадоров, и националов, было бы совершенно иным. Эмиссионеры быстро бы осознали, что нельзя печатать рубли, которые тут же к тебе же и возвращаются спросом на валюту. И с этим очень быстро бы справились, например, с помощью одноканальной системы валютных операций. Кстати, именно так обстояло дело в Японии до конца 1960-х годов, когда коммерческие банки предоставляли в японский ЦБ ежедневную (!!!) отчетность. Мощный институт компрадоров возник в Японии в период послевоенной оккупации, но государство боролось с ним очень жестко, вплоть до прямого запрета в середине 1950-х годов на импорт автомобилей из США.

Валютную выручку эмиссионеры вернули бы в страну с помощью механизма letter credit, когда покупатель депонирует сумму платежа в России еще до завершения сделки. Быстро бы вспомнили о приемах Лежека Бальцеровича по повышению монетизации ВВП. Прикрыли бы весь серый оборот наличных без уплаты налогов, ввели бы санкции против банков за оборот наличной валюты и т.д. Приемов здесь великое множество, все просто невозможно перечислить.

Ну, и самое главное, через некоторое время, когда экономическая жизнь приобрела бы устойчивые черты, эмиссионеры сделали бы доступным кредит. Ведь чем больше эмиссия, тем больше и валовый сеньераж.

Все это сказано в ответ на вопрос, а чем же лучше акционерный Центробанк по сравнению с государственным. Лучше, и намного лучше. Даже сегодня, когда после выборов марта 2012 года, за два месяца из России сбегает 40 млрд. долларов, а на 2013 год наш российский ЦБ полуофициально оценивает бегство капиталов в 90 миллиардов, выгода для страны очевидна. При частной эмиссии быстро нашлись бы приемы положить этому конец.

Небольшая историческая справка. Центральный банк Российской империи создавался в 1860 году и был срочно необходим для крестьянской реформы, ведь поток закладных на землю, поток кредитов для вольных крестьян нужно было как-то обслуживать. К сожалению, историки (кроме Дугласа Норта) не занимаются экономикой. А ведь в России в 1861 году обе реформы, и крестьянская, и банковская, были четко синхронизированы. Создавал российский ЦБ банкир Евгений Иванович Ламанский, который специально для этого в 1857 году был отправлен в Европу (Англия, Франция, Германия) для изучения вопроса о том, как там функционируют центробанки. Напомним, тогда