Сергей ГОРОДНИКОВ - ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА

По своей природе национальный, народный и прочий суверенитеты недостижимы без экономической замкнутости, а стремление к экономической замкнутости побуждает республики, в зависимости от их размеров, укреплять мелкий и в крайнем случае средний бизнес, то есть тот бизнес, те структуры хозяйствования, которые эти республиканские образования в состоянии контролировать. Монополии же для них полностью неподконтрольны. Транснациональные корпорации уже неподконтрольны даже таким давно сложившимся и довольно крупным развитым государствам как Франция, Италия, Англия и пр. Чего уж говорить о цивилизованно отсталых или полудиких татарстанах, чечнях, азербайджанах, эстониях и т.д. И многие представители этнических меньшинств это сознают или чувствуют, этим обстоятельством озлобляются, пытаются повернуть ход истории вспять, а когда появляется возможность, стремятся разрушить подразделения монополий на своих территориях. В этом и заключается основная причина, почему либеральным “демократам” в России удалось сразу же найти общий язык с лидерами сепаратизма, получить агрессивную поддержку “нацменьшинств” и с их помощью быстро развалить крупную промышленность в бывшем СССР — экономическую основу могущества советской империи. Для национальных образований, для всех этих республик крупная промышленность была фактором мощнейшей русификации, причем русификации ускоренной, буквально на глазах одного поколения, и потому особенно болезненной, — русификации, которая выбрасывает из элиты общественной жизни, от экономического пирога те слои, которые еще недавно были престижны и почитаемы, — то есть этническую, народную интеллигенцию: поэтов, литераторов, музыкантов, журналистов и представителей других подобных профессий.

Надо ясно отдавать себе отчет, что автономные образования в составе России пагубны для нее и потому более неприемлемы ни в каких формах, ни в каком проявлении. В условиях широких политических свобод они не дадут возможности развиться и укрепиться нашим национальным промышленно-финансовым корпорациям, тем самым лишая Россию права на подлинную демократию, на динамизм экономического развития, на быстрый рост уровня жизни и на социальную стабильность. Демократия и всякие национальные суверенитеты есть явления несовместимые, и они в условиях экономического и социально-политического развала страны и надвигающегося обнищания, голода и хаоса, при усилении давления сопредельных государств на центральную власть, — они неизбежно обречены на истребительное столкновение! У России, у нашей грядущей национальной демократии нет выхода. Либо она уничтожит все суверенитеты ради становления максимально эффективной могучей промышленности, либо суверенитеты погубят Россию и демократию вместе с ней. Я имею в виду подлинную демократию, а не ту, которую представляют себе свора мародеров и беспринципных карьеристов от политики, прорвавшихся сейчас к властной кормушке.

Третьей силой, которая волей-неволей выступает против нашей промышленной мощи, являются определенные круги США. Крупные, крупнейшие транснациональные корпорации смогли в современном мире создать только два государства: США и Япония. Третьим государством, которое способно было по своим внутренним причинам и историческим устремлениям, по своим жизненным потребностям создать могучие транснациональные промышленно-торговые структуры, была Россия.

Тот, кто создает такие структуры неизбежно становится богатым и процветающим, поскольку заставляет мировую экономику подстраиваться под свои стратегические цели, под свои национальные задачи. США однажды уже допустили стратегическую ошибку, позволили Японии создать подобные монопольные гиганты с транснациональными интересами, таким образом породили процветание и могущество Японии. И вряд ли у них есть желание повторить подобный просчет, тем более, что промышленно-технологическое могущество России было бы совсем иным по качеству в сравнении с могуществом Японии, менее подконтрольным, менее уступчивым и управляемым. Третий конкурент в борьбе за мировые рынки им не нужен. Нас настойчиво принуждают к развитию мелкого и среднего бизнеса, не считаясь с тем, что в нем конкуренция много большая, что такой бизнес укрепился и давно набрал опыт конкурентной борьбы, по крайней мере, в двух-трех десятках стран, что наши изначальные позиции в нем чрезвычайно шаткие. Как-то выживать в таком бизнесе мы сможем лишь с еще большим удешевлением рабочей силы, чем в Китае, Юго-Восточной Азии, то есть, учитывая особенности нашего климата, промышленно-транспортную инфраструктуру, созданную для обслуживания крупной отраслевой индустрии и не пригодную для среднего и малого бизнеса, — фактически это означает для нас откат к нищенству и, как следствие, ведет к вырождению.

Ведь в конечном счете все зависит от производительности труда, от эффективности труда, от социальной сознательности каждого труженика. Чем больше он производит, чем больше таких, как он, тружеников, чем меньше в государстве неоправданных иждивенцев и вечных паразитов, вроде цыган, тем богаче общество, тем выше уровень жизни. Это же очевидные истины! Но наивысшую производительность труда имеют только гигантские монополии! Поэтому и только поэтому Япония, создав самые эффективные, самые конкурентоспособные в мире монополии, уже несколько лет как обошла США по уровню доходов на душу населения.

Ельцин, его ближайшее окружение и те силы, которые привели их к власти, несут основную долю ответственности за развал нашей крупной промышленности и связанные с этим политические последствия. Этот развал крупной промышленности уже бумерангом в первую голову ударил по исполнительной власти. Президент и иже с ним попытались спасти исполнительную власть через новую конституцию, через президентское правление. Но этим они только лишний раз показывают свою политическую малограмотность и бескультурье. Они думают, если ввести в действие некую президентскую конституцию, так исполнительная власть заработает. Это даже не смешно! Это наивно. Наполеон утверждал: людьми можно управлять посредством только двух рычагов — либо через интересы, либо через страх. Сила подлинной демократии в том и состоит, что она управляет людьми через интересы и еще раз через интересы! Современная сильная исполнительная власть на Западе есть продукт экономической роли промышленности, промышленного развития, создающего единый национальный рынок и общенациональные интересы, — а эти общенациональные интересы в зависимости от размеров государства возникают на том или ином этапе роста концентрации промышленных мощностей. Для небольшого государства, чтобы исполнительная власть оказалась сильной, достаточно даже и мелкого бизнеса, при двух-трех промышленных структурах средней степени концентрации производственных мощностей и капиталов. Но для огромных государств нужны могучие монополии, объединяющие едиными экономическими целями все регионы страны, только они создают сильную и эффективную исполнительную власть, в особенности, когда демократическое общество еще только нарождается, бурлит, ищет себя, когда демократия еще не вошла в плоть и кровь национальной культуры.