История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний - Бартон Биггс

Пока это новое поражение занимало умы общества, лорд Уинтертон возглавил атаку на Черчилля. Его аргументы заключались в том, что премьер-министр должен нести ответственность за серию катастроф, произошедших в то время, когда он был командующим, и теперь он должен быть заменен. Весь дальнейший текст взят из книги «Поворот судьбы».

«Мы все согласны с тем, что премьер-министр был генерал-капитаном нашего мужества и постоянства в 1940 году. Но многое произошло с 1940 года. Есть несколько подходящих кандидатур для премьер-министра и министра в Казначействе… и достопочтенный Джентльмен (Черчилль) должен занять пост министра иностранных дел, потому что его управление нашими отношениями с Россией и Соединенными Штатами было идеальным».

Бывший военный министр, господин Лесли Хор-Белиша, суммировал обвинения против правительства и в завершение своей речи сказал:

«Как можно полагаться на суждения, которые столь последовательно оказывались неправильными? Палата общин должна решить это. Подумайте о том, что поставлено на карту. За первые 100 дней мы потеряли нашу империю на Дальнем Востоке. Что произойдет в следующие 100 дней?»

Черчилль выступал последним. Он начал речь с мощного заключительного слова:

«Наконец-то эти долгие дебаты подошли к своему заключительному этапу. Какой поразительный пример ничем не ограниченной свободы наших парламентских институтов – и это, заметьте, в военное время! Все мыслимые и немыслимые аргументы пошли в ход, чтобы подорвать доверие к правительству, чтобы доказать, что министры некомпетентны, чтобы пошатнуть их убежденность в своей правоте, чтобы вынудить армию засомневаться в способности гражданских властей оказать ей необходимую поддержку, чтобы лишить рабочих веры в силу оружия, которое они куют не покладая рук, чтобы выставить членов правительства ничтожествами, способными лишь поддакивать премьер-министру, и чтобы поселить тревогу и сомнения в душе последнего и подорвать его авторитет, причем, по возможности, сделать это с максимально широкой оглаской. Новости об этом парламентском действе быстро разнеслись по всему миру с помощью телеграфа и радио, заставив поволноваться наших друзей и порадоваться наших врагов».

Затем он продолжил энергичную и красноречивую защиту своего управления. Он признал свою ответственность, но отметил, что многие из проблемы некачественного оборудования и неадекватных военных сил имеют довольно давнюю историю и возникли еще до его правления. В конце концов, он остался верен своей первоначальной программе «кровь, труд, слезы и пот», к которой добавил «множество недостатков, ошибок и разочарований». Он закончил страстным призывом к всеобщей поддержке:

«В этом голосовании важен каждый голос. Уверяю вас, если те, кто выступал с резкой критикой в наш адрес, окажутся в позорном меньшинстве, и инициированное ими голосование по вопросу о недоверии национальному правительству превратится в голосование по вопросу о недоверии им самим, то это бесконечно обрадует всех друзей и союзников Британии, разделяющих наши идеалы и цели, а для тиранов, свержения которых мы добиваемся, такой исход обернется горьким разочарованием, прозвучит гулким набатом, предвещающим их скорый конец».

1 июля 1942 года предложение было отклонено 475 голосами против 25. Это была впечатляющая победа премьер-министра. После всех неудач, преследовавших Британию и ее союзников, то, что против Черчилля удалось набрать всего 25 голосов, было ободряющим свидетельством единства британского народа. Враг не получил желаемого утешения. Рузвельт отправил Черчиллю лаконичную телеграмму: «Рад за вас».

В тот же день закончился обморок на лондонском фондовом рынке, и в июне 1942 года началось сильное ралли, которое подняло цены на 20 % к началу ноября 1942 года. Фондовый рынок хотел Черчилля. На протяжении всего года ход событий в пустыне медленно, но неуклонно менялся. Муссолини, жадный до славы, теперь направлял в Африку все больше итальянских войск и снова заговорил о том, чтобы присоединиться к Роммелю в предполагаемом параде победы на улицах Каира. Однако в конце июля 1942 года немецкое наступление не смогло прорвать британский оборонительный периметр благодаря героическому сопротивлению новозеландской дивизии. В ночной рукопашной схватке при лунном свете едва не оказался перебитым собственный боевой штаб Роммеля. Немецкие линии снабжения были растянуты, а танки нуждались в ремонте и обслуживании. Немецкое наступление застопорилось. Каир был спасен.

В августе 1942 года 5000 канадцев и британских коммандос совершили форсированный рейд на порт Дьепп на северо-западном французском побережье. Это была первая крупномасштабная амфибийная операция союзников против немцев, но, к сожалению, она прошла неудачно. Неожиданности удалось достичь, но почти все остальное пошло не так. Немецкие защитники оказались сильнее, а скалы круче, чем предполагалось. Десантные катера причалили не к тем пляжам, и морская артиллерия была направлена неправильно. Канадцы потеряли 900 человек убитыми и почти 2000 попали в плен. Это была не слишком обнадеживающая репетиция полномасштабного вторжения во Францию.

Тем летом в парламенте Черчилль столкнулся с еще одной раздражающей проблемой. Лордом Тайной печати теперь был тот самый сэр Стаффорд Криппс, который, будучи послом в Москве, по своим личным причинам откладывал и откладывал передачу Сталину предупреждения Черчилля о нападении Германии. Криппс был лидером Лейбористской партии, либералом, вегетарианцем, трезвенником и ненавидел сигары. Как сказал один остряк в Палате общин: «Криппс был потомком многих поколений старых дев»[239]. «У него есть все добродетели, которые мне не нравятся, и ни одного порока, которым я бы восхищался», – язвительно заметил Черчилль.

Криппс был самоуверенным, праведным и напыщенным: «…Благодать Божия исходит только от Бога», но он был очень способным администратором. Его обязанности как лорда Тайной печати и лидера Палаты общин заключались в том, чтобы объяснять действия правительства Палате общин. Было важно, чтобы он и премьер-министр находились в тесном контакте.

В сентябре Криппс начал чувствовать, что им пренебрегают, и изложил свои жалобы в письме к премьер-министру. Кроме того, по его словам, он не был удовлетворен избранной военной стратегией. Моральный дух английского народа ухудшался, и англичане становились разочарованными и недовольными из-за «неадекватного руководства». Криппс предложил двойное командование, предположительно подразумевая под вторым командующим самого себя. Черчилль ответил: «Мой дорогой Криппс, я удивлен и несколько огорчен, получив ваше письмо». Затем он продолжил разбирать аргументы Криппса. Захватывающе интересно читать эту переписку, потому что среди всех элегантных приветствий, таких как «Мой дорогой премьер-министр» звучит язвительность двух мужчин, которые нехотя выказывают друг другу уважение, но гораздо охотнее – взаимную нелюбовь[240]. В конце концов Криппс подал в отставку и был переведен в Министерство авиационной промышленности.

О Черчилле и Криппсе рассказывают забавную историю. Будучи лордом Тайной печати, привередливый и самодостаточный Криппс часто донимал Черчилля мелочными вопросами. Однажды днем Криппс приказал своему помощнику немедленно связаться с Черчиллем, чтобы тот срочно подписал какие-то бумаги. Адъютант нашел Черчилля в туалете для членов клуба, где его присутствие в кабинке выдавали облака сигарного дыма. Адъютант постучал в дверь. Черчилль сказал ему, что занят и чтобы тот уходил. Адъютант вежливо сообщил премьер-министру, что лорд Тайной печати хочет