Таня Хафф - Дым и зеркала

Тони присел на корточки.

— Привет, Ричард.

Ричард постарался вжаться в стенку.

— Все в порядке. — Он поднял руку, ожидая, что тот отстранится. Но Ричард попытался схватить его, и короткие пальцы прошли сквозь Тони. Отчаянный вопль заставил набежать слезы на глаза Тони.

— Что такое? — нетерпеливо спросила Брианна.

Тони не знал, кого она спрашивает, его или Ричарда, но ответил:

— Ему одиноко. Он сидит здесь один уже очень долго. — Встав на одно колено, он посмотрел на пульсирующую метку на ладони, ухватил правой рукой левый локоть и поднял его. Пальцы левой руки прикоснулись к теплой влажной щеке Ричарда, опустились чуть ниже, и внезапно их стиснули с такой силой, что Тони в буквальном смысле увидел звезды.

— Полегче, — охнул он. Ричард вроде понял, и хватка стала не такой крепкой. Большая часть звезд погасла. — Так хорошо. Спасибо.

— …ибо.

— Эй, ты умеешь говорить!

— Рифед Кафид.

— Это твое имя! — Брианна стукнула Тони. — Это его имя!

— Не бить!

К удивлению Тони она смутилась.

— Извини.

— Все в порядке, Ричард…

— Рифед Кафид.

— Да. Ричард…

— Рифед Кафид.

Ладно. Попытка номер два.

— Тебе больше не надо бояться.

Новые слезы. И усилившаяся хватка.

— Ай!

Ричард отшатнулся, но продолжил цепляться за руку Тони.

— Прашти. Прашти! Не бить!

Брианна поняла моментально.

— Тони не будет тебя бить! — Ее голос превратился почти в рык, и Тони снова вспомнился ее отец. — Тебя больше никто не будет бить!

И, так же как и ее отцу, ей невозможно было не верить.

— Не бить?

— Никогда! Тони…

— Не бить, — согласился Тони так успокаивающе, как только позволяла боль. — Давай. — Он начал подниматься и поблагодарил всех богов, которые только слушали, когда Ричард поднялся вслед за ним. — Пора идти.

— Куда идти? — спросила Брианна, когда Ричард вытер нос о руку Тони и доверчиво им улыбнулся.

Хороший вопрос.

Куда отправлялись мертвые? Ну, если не задаваться вопросами религии.

На руке Тони блестел след от соплей.

Блестел.

«Я идиот».

Куда всегда шли мертвые?

— Иди на свет.

— Ну и клише, — пробормотала Брианна. Ричард казался взволнованным.

— Не из комнаты.

— Тебе не надо из нее выходить. — Когда Тони улыбнулся, Ричард улыбнулся в ответ. — Просто иди на свет. Он прямо здесь. Он всегда был здесь. — Тони сдвинулся к Брианне, чтобы Ричард мог заглянуть ему за спину. Глаза последнего стали шире — и улыбка тоже.

— Свет.

— Ага.

Во всех проигрышах было кое-что общее — свет. Когда это происходило, он думал, что это просто контраст между маленьким кругом света от лампы, свечей, или монитора и между газовыми или электрическими лампами из прошлого. В его защиту, в то время приходилось беспокоиться о других вещах. Но этот свет был такой же, как в проигрышах. Ричард не участвовал в них, но в его комнате был тот же свет.

Еще раз вытерев нос, Ричард заковылял вперед. Тони двинулся вместе с ним, стискивая зубы и стараясь не закричать, когда приходилось отвести руку от тела. Когда он повернулся, свет распространился, пока не заполнил все — и остался только силуэт Ричарда.

Это напоминало самый примитивный спецэффект в мире. Не хватало только хора женщин их Чехословакии, которые гармонично выли в каждом саундтреке за последние двадцать лет.

Полная версия «Ночи и дня» не производила такого эффекта.

Тони видел только Ричарда, но чувствовал, как мимо него прошла целая толпа. Когда они задевали его левую руку, все сильнее и сильнее хотелось грохнуться на колени и заорать. Только Ричард удерживал его на месте.

Наверно, звучали голоса, и кто-то к нему прикасался, но он уже не мог отвлечься от руки.

Отвлечься.

Да, теперь отвлечься — это значило испытать испепеляющую агонию, от которой чуть не кипела кровь. Ему хотелось выдернуть руку, но он не мог. После стольких лет одному в этой комнате Ричард должен был сам сделать свой выбор.

Края света начали сходиться. Мягкий рывок.

— Со мной?

— Я не могу. — Рывок посильнее, который по логике должен был оказаться болезненнее. — Все в порядке. Ты не будешь один. Ты теперь никогда не будешь один, только если не захочешь. Но ты должен пойти на свет.

— Рифед Кафид.

Тони ухитрился улыбнуться.

— Я запомню.

Оркестр перестал играть. Свет превратился в ослепительный шар, который на секунду замер, когда Ричард прикоснулся к ладони Тони.

А потом все пропало.

— Вы видите?

— Что видим? — спросил ЧБ, когда оба полицейских подошли к ним.

— Ну, ээ… — Элсон взмахнул рукой и остановился, прекрасно сознавая, что никто — ни троица, к которой они подошли, ни еще три человека, вышедшие из одного из фургонов, ни его напарница, ни, черт, он сам, — не отрывал взгляда от ослепительного белого света, исходящего из дома. — Вот это.

— Да, констебль. Мы видим.

— Ага. Хорошо. И что это?

— В принципе я бы сказал, что это шокирующее отсутствие оригинальности.

Что-то зашумело.

Что-то сверкнуло.

И свет зажегся.

Они стояли в главной ванной. Свет над раковиной горел.

— Какого черта здесь произошло? — беспокойно спросил Зев. — Вы в порядке?

Тони покосился на пожавшую плечами Брианну.

— Да, в порядке. — А потом с удивлением добавил. — Правда. — Его левая рука больше не болела. Символ так и остался на ладони, врезавшийся в кожу как шрам, но все работало. Мускулы, связки, кости, суставы, эти тонкие штуки, которые все соединяли… жилы. Все. Никакой боли. От ее отсутствия в голове сразу просветлело.

Просветлело.

Свет.

Наверно, все дело было в свете. Или это было какое-то дикое совпадение, но Тони предпочел думать, что он отправил Кэсси, Стивена, Ричарда, Тома, Хартли и, черт с ней, даже Бренду в место, где происходят хорошие вещи.

Они слышали крики, доносящиеся снизу.

— Нам надо идти к остальным. — Зев взмахнул лампой. Брианна взяла его за другую руку и повела к выходу.

Когда Зев включил свет в коридоре, Тони замер.

Он слышал…

— Вы идите, я вас сейчас догоню.

— Не думаю…

А потом они все услышали крик:

— Эшли! Брианна!

— Папа!

Зев покачал головой, когда Брианна вырвала руку и побежала к лестнице.

— Я пойду с ней. Надо, чтобы он знал, что мы не давали ей бегать тут одной.

— Иди. Со мной ничего не случится. — Тони видел, что тот не совсем ему поверил — а вернее совсем не поверил, — но решил не высказываться. Он дождался, пока Зев не спустился по лестнице, потом развернулся и пошел в другую сторону.