Наталья Александрова - Легенда о «Ночном дозоре»

Ознакомительный фрагмент

– Значит, это было что-то очень важное… – Парень склонился над фотографией, напряг глаза. – Я думал, может быть, вы знаете, что это за значок…

Старыгин сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, затем достал из кармана любимую старинную лупу и поднес ее к снимку.

На асфальте был начерчен круг со вписанной в него перевернутой шестиконечной звездой.

– Так я и думал…

– Что это? – заинтересованно спросил охранник.

– Это – символ, обозначающий колесо судьбы, – проговорил Старыгин, складывая лупу. – Один из Старших, или как их называют, Мажорных арканов Таро.

– Таро? – разочарованно протянул охранник. – Это ведь вроде такие карты?

– Таро, или Тарок, – это не только карты, это сложная система символов, которой около пяти тысяч лет. Эта система, по одним воззрениям, восходит к Древнему Египту, по другим – ее автором является легендарный основатель алхимии Гермес Трисмегист, или трижды величайший…

– В общем, сектанты какие-то! – вздохнул парень. – С этой публикой вечно жди неприятностей!

Старыгин неопределенно хмыкнул и распростился с охранником.

Желание общаться с Леговым, и до того не слишком горячее, окончательно прошло, особенно учитывая состояние заместителя по безопасности. Зато после разговора с охранником Старыгин захотел увидеться со своей старинной знакомой, работающей в одном из отделов Эрмитажа.

Пройдя по узкому служебному коридору, он поднялся по лестнице на третий этаж и оказался перед высокой дверью с медной табличкой «Кабинет рукописей».

Старыгин позвонил, и через полминуты за дверью послышались торопливые, немного неровные шаги.

Дверь отворилась, и на пороге появилась невысокая сутулая женщина лет сорока. Увидев Старыгина, она радостно улыбнулась, и ее бесцветное невыразительное лицо неожиданно преобразилось.

Кажется, Лев Толстой говорил, что красивые люди – это те, кого красит улыбка, а некрасивые – те, кого улыбка портит. Если классик прав, то хранительница кабинета рукописей была необыкновенно красивой женщиной, во всяком случае, от улыбки она удивительно похорошела.

– Дима! – радостно воскликнула она. – Какой редкий гость! Заходи, я сварю тебе кофе!

– Тебе же пожарник не разрешает!

– А он не узнает! Знаешь, где я прячу кофеварку? В несгораемом шкафу для особо ценных документов! Надеюсь, ты меня не выдашь?

– Ага! – Старыгин рассмеялся. – Теперь мне есть чем тебя шантажировать! Если ты не будешь мне давать нужные рукописи…

– Ну вот, – женщина погрустнела. – Конечно, ты опять пришел исключительно по делу…

– Не обижайся, Танечка, но ты же знаешь, какие дела творятся в Эрмитаже! Ты же слышала, что произошло с «Ночным дозором» Рембрандта…

– Слышала… – Женщина вздохнула, повернулась и, слегка прихрамывая, пошла между двух рядов стеллажей, до самого потолка уставленных папками с бесценными рукописями.

В конце этого узкого коридорчика располагался ее рабочий кабинет. Собственно, это был не кабинет, а кусок свободного пространства, отвоеванный у стеллажей и шкафов, с письменным столом посередине. Единственной роскошью в этом кабинетике были два огромных окна – одно выходило на Неву, второе – на Зимнюю канавку и здание Эрмитажного театра. Знатоки считали, что вид из этих окон – один из красивейших в Петербурге.

Впрочем, Старыгин бывал здесь довольно часто и привык к этой красоте.

– Ну, так что тебе нужно на этот раз? – осведомилась хранительница с ноткой обиды в голосе. – Пособие двенадцатого века по разведению шелковичных червей или инструкция по ведению допросов для начинающего инквизитора?

– Не сердись, – Старыгин вздохнул и погладил Татьяну по руке. – Положение действительно очень серьезно… Мне нужна рукопись Франциска Падуанского, так называемый кодекс «Омега»…

– Никогда бы не подумала, что в сферу твоих интересов входит гадание… – фыркнула Татьяна, усаживаясь за компьютер и пробегая тонкими пальцами по клавиатуре.

– Это не совсем гадание, – поправил ее Старыгин. – Точнее, не только гадание. Это нечто гораздо большее…

– Все равно не понимаю, какое отношение это имеет к картине Рембрандта. Ну, это твое дело. Вот, я ее нашла: единица хранения… впрочем, этот номер тебя не интересует… стеллаж семнадцатый, полка шестая…

Она встала из-за стола и, заметно прихрамывая, подошла к одному из стеллажей. Привстав на цыпочки, достала с полки картонную коробку и бережно передала ее Старыгину:

– Тебя предупреждать не надо, ты и так знаешь, что работать с рукописью можно только здесь и обращаться с ней следует с чрезвычайной осторожностью.

– Конечно! – нетерпеливо отозвался Старыгин и осторожно выложил на стол стопку желтоватых от времени листов, исписанных крупным наклонным почерком, коричневатыми выцветшими чернилами. Каждый лист манускрипта для сохранности был аккуратно запакован в прозрачную пленку.

Рукопись была написана на латыни, а этим мертвым языком Старыгин владел в совершенстве.

Он перевернул несколько страниц и начал читать, на ходу переводя латинский текст:

«Сию книгу составил Гермес Трижды Величайший, коего египтяне именовали еще Тотом. Он даровал сии знания людям мудрым и проницательным, передав им сию великую книгу, а также поместив двадцать две тайные картины в подземную галерею под одною из пирамид… коли кто из людей желал проникнуть в тайное знание, жрецы подвергали такого человека тяжким испытаниям, дабы проверить силу его стремления. И только один из ста, преодолев оные испытания, попадал в ту галерею и лицезрел те картины… и тот человек проходил Великое Посвящение, и позволялось ему прочесть сорок две тайные книги Гермеса Трижды Величайшего…»

– Что ты здесь пытаешься найти? – фыркнула Татьяна. – Какая-то средневековая мистическая ахинея…

– Постой. – Старыгин перевернул страницу. Теперь перед ним были изящно выполненные рисунки, краски которых почти не потеряли своей яркости за прошедшие века.

Первая картина представляла собою старца в темном одеянии, с жезлом в одной руке и кубком в другой.

«Первый из Великих арканов – Маг, – прочел Старыгин подпись под рисунком. – Буква, его обозначающая, – Алеф, число его – один, в книге Сефирот соответствует он Короне, алхимическое значение его – Земля, в астрологии нет ему соответствий… непосвященные называют его шутом, или ярмарочным фокусником…»

Следующий рисунок изображал женщину, восседающую на троне.

«Второй Великий аркан – Жрица, или Папесса… – продолжил Дмитрий Алексеевич. – Буква этого аркана – Бет, число его – два, в книге Сефирот его значение – Мудрость, в алхимии – Воздух, в астрологии соответствует ему Луна…»