Красный бубен - Олег Владимирович Попов

жизнь Тебе отдам! Церковь построю! Господи! Господи! Господи!

Силы покидали. Он уже чувствовал замогильное дыхание, слышал, как клацают зубы. Еще мгновение – и нечисть настигнет его, и он потеряет не только жизнь, но и бессмертную душу. А это гораздо страшнее смерти. В боях с фашистами Семен не трусил. Конечно, было страшно, он не хотел умирать. Но смерть в бою подводила героический итог жизни, и бессмертная душа должна была за это, по всем понятиям, попасть прямиком в рай… Семен увидел в стене приоткрытую низкую дверцу. Он упал на колени и оказался в узком и низком коридоре-норе. «Мишка со своей вздутой башкой не пролезет!» Он быстро перебирал ногами-руками. Дверь сзади хлопнула, послышалось рычание. Он пополз быстрее. То ли дьяволам все-таки удалось пролезть, то ли они рычат в дверь. Впереди посветлело. Семен вполз в подвал и захлопнул за собой дверцу. На стене горел факел. Он огляделся. В углу – ящик с кусками мела для побелки. Абатуров схватил мел и начертил на двери крест. Потом, как Хома Брут, ползая на коленках, очертил вокруг себя круг, встал в центре и начал креститься, повторяя: «Господи, спаси на небеси… Аллилуйя… Помилуй мя, грешного… да святится имя Твое… да пребудет царствие Твое… во веки веков… Аминь… Аминь… Аминь…» Дверь содрогнулась, посыпались камешки. Еще удар. Но и он не смог сокрушить силу животворящей молитвы и чудотворного креста. Крест на двери засиял, и во все стороны разошлись ослепительные лучи.

Стало тихо.

Семен посидел в кругу еще, а потом на четвереньках подполз к двери и прислушался.

Тишина.

Дрожащей рукой достал сигареты, прикурил от факела и съехал по стене вниз. Он курил, глядя в одну точку.

– Семен! – услышал он голос Жадова. – Пусти нас, Семен! За нами гонится Троцкий!

– Пусти, Семен! – прибавил Стропалев. – Он уже рядом! Спаси нас, Семен!

Голоса звучали по-настоящему. Семен потянулся к двери, но отдернул руку.

– Семен, ну что же ты?! Хочешь, чтобы нас, твоих товарищей, Троцкий захреначил?!

– Ты что, Семен?!

– Открывай!

Жадов и Стропалев говорили как в жизни. Семен снова потянулся к двери, но вспомнил, как у Стропалева надувалась голова, а у Жадова оторвались руки.

– Не открою! Ибо не Мишка вы и Андрюха, а демоны! Хрен вам!

За дверью помолчали.

– Не откроешь? – спросил Мишка. – Пойдешь под трибунал за предательство!

– Вот вам, демонам! – Семен потряс дулей. – Никто меня не осудит за то, что я Бога истинного не предал, как вы, иуды адские! А вот вам будет говна на орехи! За то, что стали вы слугами Сатаны и меня, православного, затянуть стараетесь! – Абатуров машинально говорил на церковный манер. – Истинно говорю, ибо защищают меня крест святой и молитва, а вам, диаволам, будет жопа во веки веков! Аминь! – Он поднял крестик и перекрестил дверь.

С той стороны застонали.

– Сгинь, нечистая сила! – крикнул Семен.

Из-под двери повалил густой красный дым. Клубы дыма окутали Абатурова, и он отключился.

Очнулся Семен от крика недорезанного немецкого петуха.

«Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!»

Абатуров лежал на куче кирпичей посреди развалин. В небе кружил советский истребитель. Семен сел и огляделся. Место незнакомое. «Что со мною было? Где я? Где Мишка? Где Андрюха?» Он вспомнил, но не поверил. «Мы попали под бомбежку, – подумал он, – и все это мне померещилось».

Семен встал. Голова болела. Ноги плохо слушались, как будто накануне пробежал сто километров. «А где гимнастерка?.. Почему я в одной рубахе?..» Он полез в карман за сигаретами и вытащил ту самую шкатулку. Кинуло в пот. В голове все перепуталось…

Стропалева и Жадова не нашли, записали пропавшими без вести.

Шкатулку же Семен открыть не смог, хоть и нажимал на все выпуклости.

«Ладно, – решил он, – пусть пока лежит».

Обещание перед Богом Абатуров сдержал и, вернувшись домой, церковь в деревне построил…

4

У картофельного поля дед огляделся. Неприятное ощущение, внезапно его охватившее, было знакомым.

На краю поля стоял темный силуэт. Семен напряг зрение.

– Здорово, дед! – Силуэт поднял руку.

– Ты, Колчан?

– Я…

– Головка от копья!.. Чуть не обосрался!

Колчанов захохотал. Он стоял так, что Семен не мог разглядеть его лица.

Что-то Абатурову не нравилось. Какая-то здесь была подлянка.

– Ты чего тут среди ночи?

– У меня здесь свидание назначено…

– С чучелой, что ли?

– Не с чучелой.

– А с кем? – Дед нервничал, хотелось поскорее отсюда убраться.

– С тобой. – Колчанов усмехнулся.

Семена замутило.

– С тобой, дед, – повторил Колчанов. – Я картошки набрал мешок. Не могу один на лисапед загрузить. Помоги закинуть.

– Жадный ты, Колчан! Один же живешь. Своя небось на огороде гниет.

– Я, может, жениться надумал.

– На ком же?

– Секрет.

– Небось на приданое губу раскатал? Ой и жадный ты, Колчан!.. Дом продал, а никого не угостил. Небось и деньги-то все зарыл, чтоб сгнили они, как твоя картошка.

– Берись за мешок!

Мешок был огромный.

– Ну, набрал!

– Давай хватайся!

Семен нагнулся, взялся за углы.

– Его не то что поднять – с места не сдвинешь!

– Чего ж делать-то?

– Твой мешок; что хочешь, то и делай, я пошел.

– Погоди, дед… Давай отсыплем. Отвезу в два захода. Ты, дед, мешок-то развяжи, а я сзади дерну.

Семен развязал. Мешок раскрылся, и из него выпала человеческая нога. Абатуров остолбенел.

Колчанов засмеялся страшным смехом, покрылся бурым мехом и с силой встряхнул мешок. Из мешка на землю выпрыгнули (мама родная!) черти Мишка Стропалев и Андрюха Жадов. Выпрыгнули и бросились на деда Семена.

Чья-то невидимая, но добрая рука пригнула его к земле. Демоны пролетели над ним и врезались в чучело. Палка переломилась от удара сатанинских сил. Колчанов, растопыря руки, двинулся на Семена. Глаза горели. Семен наконец-то смог разглядеть его лицо. Господи боже мой! Совсем не такое лицо, какое бывает у людей!

– У-ха-ха! – хохотал Колчанов так, что дрожала земля, а картофельная ботва поникла. – Попался, старый пердун!

– А-ха-ха! – Мишка и Андрюшка надвигались, крутя хвостами. При этом оторванные руки Жадова летали вокруг его головы самостоятельно.

– Давно не виделись, Сема! – зашипел черт Мишка.

– Хенде хох! – скомандовал черт Андрюха своим рукам. Руки взлетели и заняли выжидательную позицию, как два «мессершмитта», мелко подрагивая и шевеля желтыми пальцами с ногтями, под которые набилась могильная земля. – Ахтунг!

Семен схватил мешок и хлестнул Колчанова по дьявольской морде. Как молодой, перепрыгнул через сатаниста и побежал в деревню.

– Взять его! – приказал Жадов рукам. Руки сорвались с места и полетели, оставляя за собой клубящийся след адского дыма.

Дорога пошла в горку, и бежать пожилому стало совсем тяжело. Семен задыхался. Он чувствовал спиной – руки Жадова вот-вот вцепятся в горло. Он заметил, как они обходят его с флангов. Руки начали сходиться, и тут невидимая добрая сила сделала Семену подножку. Он полетел на землю, а сатанинские руки, не успев затормозить, врезались в землю и увязли в ней по локоть. Семен вскочил и побежал дальше. Сзади завывали демоны. Сильные дьяволы догоняли старого деда. Семен выскочил на холм и прижался к тонкой березе, чтобы перевести дыхание. Из-за тучи выглянула луна, осветила край деревни и маковку церкви с крестом, церкви, построенной им. Семен бросился вперед. В деревне завыли все собаки. «Давай, Семен, поднажми! Там они тебя не достанут!» Когда до церкви оставалось совсем немного, ноги подвели, Семен упал рядом с колодцем, который сам же когда-то выкопал. Он пополз вперед, царапая землю скрюченными пальцами. Коленки намокли от ночной росы.

– Ху-ху-хыр-р! – хохотали дьяволы.

«Все!»

Дед собрал все оставшиеся силы и, как олимпиец на финише, совершил неимоверный рывок, на лету распахнул дверь церкви и оказался внутри. Дверь закрылась за ним сама.

Первым подбежал Колчанов. Он схватился за ручку и взвыл. Его ладонь задымилась от прикосновения к православному металлу.

Глава четвертая

Юрий вступает в случайную связь

На территории России затмение лучше всего проявит себя в зоне Черноземья – Тамбовской, Воронежской и Белгородской областях…

1

Юра Мешалкин отпросился с работы. Он должен ехать в деревню, забирать жену с детьми, которые все лето прожили там в доме ее родителей. Теща