Джим Батчер - Могила в подарок

Энергия собралась в круг и завертелась невидимой, гудящей воронкой. Я вытянул руку и, борясь с головокружением, усилил натиск.

Похоже, Кошмар заметил, наконец, что происходит вокруг него. Лидия вздрогнула, чуть отстранилась от Томаса, прервав контакт – и налитые кровью глаза снова открылись и уставились на меня. Лидия сделала попытку встать, но Томас удержал ее за руку.

Энергия внутри воронки все нарастала. Лидия завизжала.

– Леонид Кравос! – возгласил я. Я повторил имя второй раз и увидел, как широко раскрылись глаза Лидии от потрясения. – Изыди, Кравос! Изыди, проклятый двоечник! Изыди! Изыди! – с последним словом я топнул ногой, высвобождая энергию экзорцизма вниз, в землю.

Лидия истошно взвизгнула, тело ее выгнулось дугой, рот широко раскрылся. В воронке возникли искры золотого и серебряного света; они свились маленьким смерчем, нацеленным Лидии в рот. Из горла ее вырвалась струя алой энергии, и на мгновение голос ее словно раздвоился: высокий женский визг вторил другому, нечеловеческому. Еще две струйки алой энергии вырвались из ее глаз и исчезли в водовороте.

А потом воронка разом свилась в бесконечно тонкую линию и исчезла, скользнув в пол и дальше, в землю.

Лидия испустила негромкий, утомленный вскрик и рухнула на пол. Томас, так и не отпуская ее, покатился вместе с ней. В комнате воцарилась тишина, если не считать тяжелого дыхания всех четверых нас.

В конце концов я нашел в себе силы дотащиться до стула и сесть.

– Майкл, – хрипло окликнул я. – Майкл, как вы?

– Вы остановили его? – спросил он. – А девушка – с ней все в порядке?

– Надеюсь, да.

– Слава Богу, – сказал он. – Он успел лягнуть меня. Сломал ребро. Не уверен, что я смогу сесть.

– Не пытайтесь, – посоветовал я и вытер вспотевший лоб. – Со сломанными ребрами шутки плохи. Томас? Вы... Эй! Что, черт подери, вы делаете?

Томас лежал, охватив Лидию руками, прижимаясь к ней своим бледным обнаженным телом, и нежно мусолил губами мочку ее уха. Глаза у Лидии были открыты, и цвет у них снова сделался обычный, но смотрели они в пространство. Казалось, она лежит без сознания, но тело ее все-таки шевелилось – в первую очередь прижимавшиеся к Томасу бедра. При моих словах Томас повернул лицо ко мне; глаза его оставались белыми, пустыми.

– Что? – удивился он. – Она же не против. Возможно, она даже благодарна мне за помощь.

– А ну прочь от нее! – зарычал я.

– Я голоден, – возразил он. – Это ведь ее не убьет, Дрезден. Уж не с первого раза. И потом, если бы не я, вам всем была бы крышка. Дайте мне только...

– Нет, – отрезал я.

– Но...

– Нет. Убирайтесь от нее, если не хотите иметь дела со мной.

В воздухе между нами повисло напряжение. Пухлые губы Томаса раздвинулись, обнажив зубы – вполне человеческие зубы, не вампирские клыки. Ну, конечно, белее и безупречнее нормальных человеческих, но не более того.

Я холодно встретил его взгляд.

Томас отвел глаза первым. На мгновение он зажмурился, а когда открыл глаза, в них появились прожилки цвета, и они темнели с каждым мгновением. Он отпустил Лидию и откатился от нее. На ребрах его все еще виднелись отметины, но и они побледнели. Он поднялся с пола, обернул бедра полотенцем и, не проронив ни слова, ушел обратно в ванную.

Я пощупал у Лидии пульс, покраснел и подтянул ее трусики обратно на место. Потом оправил кушетку и положил ее обратно, накрыв одеялом. Потом пошел к Майклу.

– Что там у вас вышло? – спросил он.

Стараясь удерживаться в рамках цензурных выражений, я рассказал ему, что случилось. Он нахмурился и покосился на дверь ванной.

– Это на них похоже. Белая Коллегия. Совратители. Они питаются похотью, страхом, ненавистью. Эмоциями. Но совращают свои жертвы они всегда с помощью похоти. Иногда силой.

– Секс-вампиры, – пробормотал я. – Ясно. Что ж, занятно.

– Занятно? – скептически хмыкнул Майкл. – Я бы не назвал это «занятным».

– Почему же? – удивился я, но тоже задумчиво посмотрел в сторону ванной. – Чем бы он там ни пользовался, на Кошмара это подействовало. Да что там, застало врасплох. Из этого следует, что это либо какая-то особо мощная магия – ну, тот холод, который я ощущал, и который действовал на все вокруг, либо это имеет химическую природу. Вроде слюны вампиров Красной Коллегии. В общем, это «что-то» проникло в тело Лидии в обход Кошмарова контроля за ее сознанием. Возможно, какие-то феромоны.

– Гарри, – вздохнул Майкл. – Право же, мне не хотелось бы прерывать ход ваших научных рассуждений, но не могли бы вы прежде помочь мне с моими ребрами?

Мы прикинули объем разрушений. Я отделался несколькими зловещего вида синяками на горле, но и только. У Майкла одно ребро было сломано наверняка, а еще одно, возможно, треснуло. Я по возможности туже перевязал его. Томас вышел из спальни, облаченный в один из моих спортивных костюмов. Тот висел на нем как на вешалке, так что Томасу пришлось подвернуть рукава и штанины. Он плюхнулся в кресло, но взгляд его с неприятным упорством то и дело возвращался к спящей Лидии.

– Все сходится, – сообщил я им. – Я понял, что происходит, так что смогу, наконец, что-то с этим поделать. Я собираюсь отправиться к Бьянке и вызволить всех, кто там остается.

Майкл удивленно нахмурил брови.

– Что сходится?

– Вовсе никакой это не демон – тот, кто переходил сюда из Небывальщины. Мы бились вовсе не с демоном. Это был сам Кравос. Кравос и есть Кошмар.

Майкл даже зажмурился.

– Но мы же не убивали Кравоса. Он до сих пор жив.

– Ставлю сотню баксов против ломаного гроша, что нет. Насколько я понимаю, в ночь накануне первого нападения Кошмара он устроил какой-то ритуал и покончил с собой.

– Но зачем ему это?

– Чтобы вернуться в качестве призрака. Чтобы отомстить. Подумайте сами: ведь ничем другим Кошмар и не занимался. Он только учинял погром здесь и там, мстя за Кравоса.

– Вы думаете, он способен на такое? – усомнился Майкл.

Я пожал плечами.

– А почему бы и нет? Если он набрался каких-то сил, если он зациклился на том, чтобы отомстить, пусть даже и призраком? Тем более...

– Тем более, что границы Небывальщины непрочны как никогда, – договорил за меня Майкл.

– Вот именно. Из этого же следует, что Бьянка и Мавра каким-то образом помогали ему. Черт, вполне возможно, они и организовали ритуал, которым он воспользовался. И заметьте: если вдруг выяснится, что кто-то в федеральной тюрьме здесь, у нас, в Чикаго покончил жизнь самоубийством прямо у себя в камере, шум поднимется неимоверный – и в полиции, и в прессе. Вот почему Мёрфи молчала как рыба, а Сьюзен так пыталась дознаться, что же случилось. Возможно, до нее дошли какие-то слухи.