Б. Олшеври - Семья вампиров

— Жаль, что нет здесь нашего нотариуса. Но дальше, дальше, — торопил Гарри.

«На другой день, — опять читал Карл Иванович, — после посещения старика с красными глазами перед вечером в ворота нашего замка въехали дроги, а на них большой черный гроб.

Отец и мать весь день были заняты хлопотами к его принятию. Открыли двери склепа, что выходили из капеллы. Капеллу всю убрали зеленью и свечами, решили пригласить священника. Склеп также очистили от пыли и паутины и на одном из запасных каменных гробов отец приказал высечь надпись с пометкой «Привезен из Америки».

Долго ожидали старика, и только к вечеру он явился со своей печальной кладью.

Г роб оказался страшно тяжел.

Старик с красными глазами выразил сомнение, пройдет ли гроб по узкой и крутой лестнице, что вела из капеллы в склеп.

— Не лучше ли открыть западные двери склепа, выходящие в сад, — сказал он.

— Откуда вы можете все это знать? — удивился отец.

— По рассказам графа, — сумрачно ответил старик.

Пришлось отказаться от внесения тела в капеллу и от похоронной службы, что очень огорчило мою мать. Наскоро открыли западные двери склепа и через них внесли гроб и опустили в назначенное место.

Когда хотели снова запереть двери замком, который изображал крест и, по словам стариков слуг, был прислан самим папою из Рима, к нему не оказалось ключа. Поднялись суматоха и спор — кто последний держал ключ, но ключ не находился.

Красноглазый старик попросил у отца разрешения поселиться в полуразвалившейся сторожке, близ дверей склепа, обещая их охранять, как собака.

— Да ведь сторожка непригодна для жилья, — сказал отец.

— Ничего, я ее починю, а для меня на этом свете осталось одно утешение — посещать могилу моего господина.

— В таком случае я согласен.

Старик низко поклонился и, вынув из кармана большой темный футляр, подошел к моей матери.

— По приказанию моего умершего господина, графа, на память о нем, — сказал он, передавая ей футляр.

Она открыла его. На нежно-голубом бархате лежало чудное колье из жемчуга. Застежкой к нему служила голова змеи художественной работы, с двумя большими зелеными глазами. Изумруды, их изображавшие, были большой стоимости и как-то загадочно мерцали. Все колье было чудесной работы и стоило немало денег, конечно».

Вдруг мистер Гарри прервал чтение.

— Не знаю, известно ли вам, но в древности в древней ацтекской столице был храм бога Вацли-Пуцли. Там была статуя этого древнего бога войны. Предание гласит, что на груди у Вацли-Пуцли было ожерелье из жемчуга, вернее, из жемчужной змеи с зелеными глазами, и оно имело какую-то таинственную силу. Ожерелье пропало, когда испанцы разорили храм.

Подождав минуту, но видя, что Гарри молчит, Карл Иванович продолжал:

«Мать взглянула на отца, тот утвердительно кивнул. Мать приняла подарок. Лучше бы она отказалась от него!..

Но прощай, «она» послала за мной… о, я счастливейший из людей!

Д.»

Письмо четвертое.

«Альф, милый Альф, дорогой Альф, она меня любит, любит… мы объяснились! Она меня любит. В прошлый раз она нарочно прошла мимо. Ей просто захотелось, чтобы я пошел за ней. Как я счастлив! «Она» и родина, что еще нужно человеку?

Прощай. Бегу за розами.

Д.»

Письмо пятое.

«Как я уже писал тебе, все шло по-старому, и если смерть дочери садовника и огорчила мать, все же она была совершенно здорова…»

— Какая смерть, когда? — раздались вопросы.

— Видимо, одно письмо пропущено, — ответил Карл Иванович.

— Ну дальше, — сказал хозяин.

«… совершенно здорова, вплоть до роковой ночи. Происшествия этой ночи крепко врезались мне в память, хотя до сих пор во многом они для меня загадочны.

Мы, Люси и я, спали через комнату от нашей матери, под надзором Катерины.

Среди ночи меня разбудил страшный крик: откуда он, я не знал. Сев на кровати, я стал слушать: в доме была суматоха, хлопали двери, слышались шаги и голоса.

Окликнув Катерину, я убедился, что ее нет в комнате. На меня Напал страх. Босиком, в одной рубашке, я бросился в спальню матери. Там было много народу.

Мать лежала без чувств на высоко приподнятых подушках, бледная, как ее белые наволочки и ночная кофта. На груди, на белом полотне, я заметил кровавые пятна. Отец наклонился над больной, а наш старый доктор вливал ей лекарство в рот.

Кругом толпились испуганные слуги.

Через несколько минут мать очнулась и боязливо осмотрела комнату.

— Фреди, это ты? — Она безумными глазами смотрела на отца, не узнавая его. — Фреди, ты прогнал его?

— Кого его, моя дорогая?

— Его, дедушку, не пускай его, не пускай!

— Успокойся, милая, там никого нет, дедушка умер, а ты видела сон.

— Сон, да, сон, но как ясно, — пробормотала мать. — Нет, это не сон!.. — снова заговорила она. — Правда, я уснула, но вдруг почувствовала, что кто-то вошел в комнату, лампада перед образом зашипела и погасла.

— Нет. Быть может, она и раньше погасла, а это шипела змея. Не знаю… В комнате был полумрак, — продолжала больная после короткого перерыва, — но я ясно узнала его, деда. То же бархатное платье и золотая цепь, а главное, те же злые глаза, чуть-чуть отливающие кровью. Горбатый нос и сухие губы. Это был он и не он!

— Полно, успокойся, — прервал ее отец.

— Нет, слушай. Он наклонился ко мне. «Почему ты не хочешь носить моего подарка? — тихо спросил он. — Попробуй». — В руках его было ожерелье с головою змеи. Он надел его на меня и поцеловал в губы. — При этих словах мать вытерла рот. — Губы его были холодные, точно рот лягушки, и от него скверно пахло: гнилью, сыростью… Вместо ожерелья на моей шее висела змея, которая тотчас же меня и укусила… Тут я потеряла сознание и ничего больше не помню… — закончила мать.

— Где же змея, мама? — не вытерпел я.

Тотчас же две хорошо знакомые руки подхватили меня и быстро унесли из комнаты.

— Где это видано, бегать ночью босиком, — ворчала Катерина.

— Да где же змея, няня? — не унимался я.

— Какая еще змея, просто мадам увидела дурной сон и закричала.

— А кровь на кофте, ведь я видел кровь?

— Ну, это не знаю. Надо спросить доктора. Да спи ты, спи, — ворчала няня, укрывая меня.

На другое утро солнце так ярко светило в нашу комнату, Люси так звонко смеялась и болтала, что я совершенно забыл и о ночном страхе и о змее.

Когда мы были готовы, Катерина, как всегда, повела нас здороваться с родителями. При входе в столовую она просила нас не очень шуметь, так как мама наша не совсем здорова.