Стивен Кинг - ОНО

Когда же наконец у Керти раскрылись глаза на сексуальный приоритет своих «кадров», ему показалось, что весь городишко обсуждает таинственные случаи, происходящие в Фалконе. Эти истории с годами обрастали все новыми подробностями, пока Керти просто не перестал к ним прислушиваться. Ясное дело, тот, кто рассказывал подобное, оказывался, как правило, отнюдь не клиентом Фалкона из-за боязни быть побитым или чего похуже. Но рассказчики из них получались неплохие.

Согласно этим байкам, любой посетитель сразу вовлекался в кружок танцующих гомиков, дрочащих друг другу на танцплощадке, взасос целующихся в баре, «голубых» мальчиков, ожидающих своих «подруг» в купальнях. Предположительно, была еще комната, выходящая на задний двор, где на спецзаказ работал крутой мужик с сальными ручищами в форме «наци», готовый поиметь любого желающего.

Фактически же ничего этого не было. И когда страждущие заходили с автобусной остановки пропустить кружку-другую или «хайболл», они не замечали в атмосфере Фалкона ничего необычного. Парни как парни, таких хватает и в Портленде, и в Бостоне, и в Нью-Йорке. Дерри был маленьким, Дерри был провинциальным, и его молодежный кружок был лишь тенью тысяч подобных по всей стране.

Дон Хагарти появился в Фалконе двумя-тремя годами ранее своей первой встречи с Адрианом Меллоном в марте 1984 года. До этого знакомства Хагарти представлял собой тип, редко появлявшийся с одним и тем же партнером более полудюжины раз. Но с апреля даже Элмеру Керти бросилась в глаза взаимная привязанность Меллона и Хагарти.

Хагарти работал чертежником машиностроительной фирмы в Бангоре[4]. Адриан Меллон писал по заказам различных издательств, публиковал статьи и в авиажурналах, и в клерикальных изданиях. Его статьи можно было видеть в воскресных приложениях, газетах знакомств, региональных изданиях. Он работал над романом — но вряд ли всерьез, поскольку начал еще на третьем курсе колледжа, а с того времени прошло уже, слава Богу, двенадцать лет.

В Дерри же его привела необходимость дать очерк о канале для «Нью-Ингленд-Байуэйз», весьма солидного журнала, выходившего в Конкорде[4]. Адриан подписал договор с редакцией, обеспечивавший ему безбедное трехнедельное существование, включая комфортабельный номер в городской гостинице, когда прикинул, что на сбор материала ему понадобится от силы дней пять, а в течение двух остающихся недель он смог бы набрать материала еще на несколько публикаций.

Но в этот трехнедельный промежуток его путь пересекся с дорогой Дона Хагарти, и вместо возвращения в Портленд Адриан остался в скромных апартаментах на Кошут-лейн. Жил он там шесть недель. Затем сблизился с Доном Хагарти.

8

— Это лето, — рассказывал Хагарти Гарольду Гардинеру и Джеффу Ривзу, — было счастливейшим в его жизни — он наконец попал в свою стихию.

— Я, конечно, должен был предчувствовать, — с грустью говорил Дон, — что Всевышний стелет коврик лишь для того, чтобы в один прекрасный день выдернуть его из-под ног.

Единственным минусом Адриана, по словам Хагарти, был из ряда вон выходящий фанатизм по отношению к этому городку. Он купил себе майку с надписью «Мэн неплох, но Дерри велик!» У него была куртка с символом принадлежности к «Тиграм Дерри». И, конечно, эта шляпа. Адриан заявил, что находит атмосферу в городе живой и стимулирующей творчество. Возможно, и небеспочвенно: он вынул на божий свет свой изрядно подувядший роман вскоре по приезде.

— И что, он работал над ним в Дерри? — спросил Гардинер, явно чтобы заполнить паузу.

— Да. Оттачивал стиль. Он считал, что это должен быть роман ужасов, но хотел к своему дню рождения в октябре прервать их затянувшуюся цепь. Конечно, он не мог вполне проникнуться атмосферой Дерри, потому что не так уж долго и был здесь. Я старался втолковать ему, но он не слушал.

— А что, по-твоему, представляет наш город, Дон? — задал вопрос Ривз.

— Мертвую проститутку, кишащую червями, — не задумываясь, ответил Хагарти.

Копы застыли в изумлении.

— Это гнилое место, — продолжал Дон. — Сточная канава. Вы живете здесь постоянно — вам ли этого не знать?

Полицейские молчали. В воздухе повисла тягостная пауза.

9

Меллон вошел в жизнь Дона как раз в момент, когда тот вынашивал планы отъезда из городка. Хагарти жил здесь уже три года, но срок аренды апартаментов с поистине фантастическим видом на реку заканчивался, и, в общем-то, Дон был рад этому. Ничто здесь не удерживало его от возвращения в Бангор. В Дерри, как он однажды признался Адриану, ощущаешь тринадцатый час. Адриан не соглашался с его мнением по поводу Дерри; он будто не замечал атмосферу человеконенавистничества, царящую в городе, будто и не видел надписей в Басси-парке…

— Дон, в любом городке Америки ты найдешь людей, которые не питают к нам любви, — посмеивался он. — Не говори мне, что это не так. В конце концов, это эра Ронни Морона и Филлис Хаусфлай.

— Пойдем в Басси-парк, — говорил Дон, прекрасно понимавший, что Адриан просто влюблен в этот красиво расположенный городишко в провинции. — Я покажу тебе кое-что, моя любовь.

И вот они как-то пошли в Басси-парк; было это в середине июня, за месяц до убийства Адриана. Дон увлек Адриана в темноту с неясно выступавшими подозрительными силуэтами Киссинг-бриджа и указал на одну из надписей. Адриан зажег спичку и осветил надпись: «Покажи мне свой член, поганец, и я тебе его отрежу».

— Я догадываюсь, что люди ощущают при виде нас, — тихо произнес Дон. — Меня избили на стоянке грузовиков в Дейтоне[5], когда я был подростком. Несколько парней в Портленде бросили мои туфли в костер возле закусочной, а жирный старый коп сидел в своем ленд-ровере и усмехался. Я много повидал… но такого не видел нигде. Вот… смотри сюда.

Другая спичка высветила: «Вбей гвозди в глаза ублюдкам. (С Богом)!»

— Написавший это наверняка сумасшедший. Уж лучше думать, что все это написано одним и тем же человеком, изолированным от людей безумцем, но… — Дон сделал неуверенное движение в сторону Киссинг-бриджа. — Там много таких же. И я не уверен, что это дело одних и тех же рук. Слишком многие безумны — везде.