Владислав Выставной - Z – значит Зомби (сборник)

   – Как вели себя зет?

   – Они не атаковали. Это и удивительно! Мы свободно ходили по комнатам. Сначала нервничали, потом даже как-то расслабились. Там, конечно, было одно старичье… Может быть, дело в возрасте?

   В диалог вмешался оператор:

   – Вроде похоже на правду. Смотрите! – Он ткнул пальцем в главный монитор, на котором появились здания санатория. – Дорожки ухоженные, кустарник подстрижен, стены восстановлены и окрашены, новые рамы. Богадельня и впрямь принимала клиентов.

   Какое-то время все присутствующие любовались блестящими металлическими крышами и красными готическими корпусами санатория.    – Хорошее было место, – сказал Красовский. – Но я почему-то совсем не вижу зет.

   – Возможно, мы опоздали, – сказал Янин со вздохом. – Они могли разбрестись кто куда… Но проверить стоит, не так ли? Есть надежда найти вашу аномалию…

   Левкин повел беспилотник на снижение с разворотом. Внезапно главный монитор покрылся рябью, изображение смазалось. На телеметрическом экране запрыгали числа, быстро сменяя друг друга.

   – Блин! – сказал оператор плачущим голосом. – Я теряю связь. Какая-то бодяга с ретранслятором…

   – Уводи его на высоту! – быстро приказал Янин.

   Отчаянные меры не помогли. Попав в восходящий поток, «Орлан» опасно накренился. Картинка, ярко мигнув напоследок, пропала.

   – Сраная связь! – Левкин в сердцах хватанул кулаком по пульту.

   – Мужики, что там у вас? – послышался сдавленный голос Ельченко.

  – Мы потеряли дрон, – признался оператор после небольшой заминки. – Скорее всего, ретранслятор виноват. Сигнал вдруг уплыл…

   – Это я понял, – сказал майор. – Не парьтесь. Мы почти на месте…

   – Докладывайте по возможности.

   – Хоккей! Сейчас мы выходим из парка… По дороге прикончили двух мертвяков.

   Красовский придвинулся к микрофону:

   – Как они выглядели?

   – Как обычно.

   – Нападали?

   – Еще бы! Звери просто… Подходим к старым воротам… Мы у конюшен… Обходим здание…

   Красовский напряженно слушал. Ему остро не нравилась ситуация, но что-либо изменить он уже не мог. Конечно, есть вариант отозвать бойцов Ельченко, но тогда так и останется тайной, были в санатории аномальные зообиотики или нет. Стоит рискнуть.

   – Внутренний двор, – докладывал майор. – Мертвяков здесь нет… Мы у входа в главное здание…

   – Что там? – спросил Красовский. – Осмотритесь, прежде чем переть буром.

   – Двери заперты. Как будто изнутри… Дима, ломай!

   – Стойте. Почему двери заперты? Полковник, они должны быть заперты?

   – Мы с другой стороны заходили, – сказал Янин. – Может, с этой они и заперты.

   – Мы внутри! – продолжал докладывать майор. – Куда теперь?.. Ай, мать вашу!..

   – Что?! – Красовский вскочил, вцепился пальцами в спинку кресла оператора.

   – Мертвяки! – крикнул Ельченко. – Сотня!..

   Лаборатория

   От пирса до лаборатории Ельченко добрался самостоятельно. Лаборанты кинулись было к нему, но он отогнал их, пригрозив пистолетом. Прошагал, приволакивая ногу, мимо ограждения карантинной зоны. Подростки, толпясь, с любопытствующим ис пугом следили за ним. В лаборатории майор грузно опустился на табурет и, кривовато ухмыляясь, сказал Красовскому:

   – Фигня получилась, док. Извини идиота.

   – Раздевайся, – велел Красовский. – Сам справишься? Или помочь?

   – Сам. Я ж теперь мертвяк, док. Не надо рисковать лишний раз. Одел бы ты защитный костюм…

   – Сколько раз тебе повторять? – безнадежно проворчал Красовский. – Не одеть костюм, а надеть костюм.

   – Какая мне теперь к хренам разница?

   Ельченко сбросил разгрузочный жилет, вжикнул центральной застежкой-молнией, выпростал руки из комбинезона. Сразу стала хорошо видна рана на шее под левым ухом – кровь успела свернуться, вокруг образовалась фиолетовая припухлость. Красовский дождался, пока Ельченко разоблачится до трусов, шагнул к нему и в одно быстрое движение медицинскими ножницами отстриг кусочек мышечной ткани в месте укуса. Майор ойкнул и дернулся. Потекла тонкая струйка крови, и Красовский подхватил ее дезинфицирующей салфеткой. Затем передал пробу Смирнову, и тот ушел вглубь лаборатории, к центрифуге, чтобы провести экспресс-анализ.

   – Чувствуешь боль? – спросил Красовский. – Уже хорошо…

   – Не утешай меня, док, – отозвался Ельченко. – Я ж знаю, что шанса нет. В шею ведь быстрее, да? Ближе к мозгу? Значит, вечером обращусь…

   – Шанс есть всегда! – наставительно сказал Красовский. – Наука не выносит приговор, если нет надежных доказательств.

   В лаборатории появился хмурый Янин.

   – Зачем пришли? – злобно вскинулся Красовский. – Вы и так, млять, помогли, чем смогли!

   – Не сердись, док, – попросил Ельченко. – Полковник не виноват. Мы же сами туда пошли. И сами спалились. Тут совсем другая организация нужна… Не наша самодеятельность…

   – Уважаю, товарищ гвардии майор, за твердость, – сказал Янин. – И сожалею о потерях.

   – Хотел бы сказать, что служу России, – ответил Ельченко, вновь криво ухмыльнувшись. – Но где теперь Россия?

   – Россия сохранится, товарищ майор, – пообещал Янин с возвышенной ноткой. – Ваша жертва не будет напрасной. Мы уходим на север, но обязательно вернемся и изгоним нечисть с нашей земли. И не таких врагов побеждали!

   – Что за чушь вы городите? – возмутился Красовский. – Какие враги?! Это же наши люди! Да, ими управляет паразит. Но, черт возьми, паразита войной не победишь. С ним справится только наука…

   – Не надо, док, – вновь остановил его Ельченко. – Полковник хорошо говорит, мне нравится.

   Красовский опешил и замолк.

   – Все верно, товарищ полковник, – сказал Ельченко, глядя на Янина снизу вверх. – Россия когда-нибудь возродится. Я в это верю… Но важнее, товарищ полковник, спасти детей. Они славные дети. И очень умные, я за метил… Я ведь сам из детдома, знаю, что это такое. Вы обязаны их спасти. Для будущей России. Пообещайте мне, что вытащите их отсюда… А лучше – поклянитесь…

   Неожиданно для всех полковник выпрямился по-строевому, приложил правую руку к груди и произнес громко, словно на присяге:

   – Я спасу детей, товарищ гвардии майор, клянусь!

   – Спасибо, – поблагодарил Ельченко и отвернулся. – Если можно, оставьте нас, товарищ полковник. Не хочу, чтобы вы видели, как я… вы понимаете…

   – Понимаю. Я запомню ваш подвиг, товарищ гвардии майор. И детям расскажу. Вас будут помнить.