Гули - Эдвард Ли

на столе, все еще живая. Ее ноги нервно подергивались. Ее плоский живот продолжал втягиваться и опадать от рвоты, а пустой желудок все еще работал.

Он наложил на ее запястья и лодыжки жгуты из комплектов S, K и F. Затем он отпилил ей кисти и ступни циркулярной пилой диаметром 7 1/4 дюйма. Это оказалось гораздо сложнее, чем он себе представлял, а шум был отвратительный.

Он удалил ей зубы плоскогубцами.

Он обработал ее лицо гидроксидом калия.

Теперь самое сложное. Он прикрепил биопсийную иглу 16-го калибра к 100-кубовому шприцу. Затем из заранее приготовленного раствора ТТХ, лимонной кислоты и воды - концентрация во много раз превышала концентрацию лимонада - он наполнил шприц и ввел примерно три унции содержимого в различные участки ее тела. Два укола в перикардиальную сумку, по четыре в каждое легкое, десять в брюшную полость. Капельки очень темной крови заполнили каждое отверстие от иглы и напомнили ему сердоликовые серьги, которые он видел на дешевых украшениях.

Игла издала хрустящий звук, когда он проткнул ствол мозга. Он с силой ввел шприц в середину ее мозга.

"О боже", - подумал он.

Сфинктер начал расширяться. Он поспешно засунул в нее большую тряпку, используя обломанный конец палки от метлы. Затем он засунул ей в рот другую тряпку, стараясь засунуть ее палкой как можно глубже в горло.

Наконец это закончилось.

Он аккуратно завернул ее в полиэтилен.

С остальным придется подождать до темноты.

ГЛАВА 22

В "Сквидде МакГаффи" странно пахло, как в зоопарке или конюшне; судя по запаху, он бы подумал, что там содержатся животные. Это сырое место было настоящей ямой, в буквальном смысле слова; оно было построено на глубине нескольких футов под улицей. Внутри двое байкеров в кожаных куртках играли в дартс на углу, в то время как еще двое распивали пиво, чтобы посмотреть, кто из них отрыгнет более изобретательно. Но в целом заведение было оборудовано шестью бильярдными столами, вокруг которых толпилась местная "шваль" - недоучки, панки, деревенщина и не очень миниатюрные старшеклассницы, которые, должно быть, еще не достигли возраста употребления алкоголя. Здесь не было недостатка в нецензурных выражениях, и, казалось, не было большого изобилия интеллектуальных бесед. Симпатичные девушки в голубых джинсах и оловянных кольцах в виде черепов с благоговением наблюдали, как татуированные парни спокойно наносят невозможные удары в два-три мяча.

Курт спустился по короткой лестнице, гадая, удастся ли ему когда-нибудь выбраться оттуда целым и невредимым.

"Вот это дыра, - подумал он. - Держу пари, что в задней комнате снимают секс-ролики".

Он возблагодарил Бога за то, что захватил с собой свой выходной пистолет, ведь он мог бы помочь в борьбе с этими чудовищами. Впереди, прислонившись к стойке бара, стоял высокий мужчина с зачесанными назад волосами и усиками, очерченными карандашом, - он бросил быстрый и подозрительный взгляд на дверь, словно ожидая налета. У этого человека был "глаз да глаз", он одним взглядом определил Курта в полицейские. Другой мужчина исчез в подсобке с подносом сэндвичей.

Это было нелепо. Проклятый бильярдный зал. Почему Нэнси Уиллард настояла на том, чтобы они встретились в этой заброшенной дыре в земле? Разумеется, анонимность, место, где их вряд ли увидит кто-то из знакомых. Но почему? К чему такая секретность? Возможно, она собиралась заигрывать с ним.

"Да, конечно, - подумал он. - Следующая шутка".

Все вернулось к телефонному звонку. Она сказала, что хотела бы кое о чем поговорить. Возможно, это будет весьма интересно.

Молодой человек у бара обернулся и помахал рукой.

Глен Родз.

"Что за..."

Но Курт не стал тратить время на то, чтобы закончить мысль. Он придвинул стул рядом с Гленом.

- Какого черта ты здесь делаешь? - спросил Глен.

Курт не был уверен, что ответить. Нэнси Уиллард хотела, чтобы Глен тоже был здесь? Или это просто совпадение?

- "Наковальня" начинает вызывать у меня кошмары по Фрейду; каждый раз, когда я смотрю на бутылку пива, я невольно думаю о сиськах. Решил попробовать себя в новом месте для разнообразия. И подумать только, я упускал это все эти годы.

- Да. Классная забегаловка.

Они оба обернулись на странный звук. Позади них двое байкеров, похоже, мочились в пустые банки из-под пива.

- И разборчивая клиентура, - добавил Курт. - Я удивлен, что они впустили меня без галстука, - затем он заметил ряд пустых бутылок, расставленных перед Гленом. - Ты всегда принимаешь стаканчик перед работой?

- Уиллард дал мне отгул, - признался Глен. - За вознаграждение. Не могу сказать, почему. Учитывая все то дерьмо, что происходит, можно подумать, он хотел бы, чтобы я работал круглосуточно.

Глену не нужно было много говорить, чтобы показать, что он в деле или, по крайней мере, приближается к нему. Его глаза были темными и сильно покрасневшими, и он выглядел так, словно не спал несколько дней.

- Ты собираешься рассказать мне, что тебя беспокоит? - спросил Курт.

Глен нахмурился. Он начал медленно, чтобы его слова не запутали.

- Я знаю одну девушку, - сказал он. - С этой девушкой я встречаюсь уже некоторое время. И...

Бармен поставил перед ними две кружки пива, и в это время в задней комнате, должно быть, послышался какой-то шум. Мужчины что-то кричали, затем раздался громкий глухой удар, лязг металла и звук, похожий на стук кастрюль об пол. Глен и Курт, похоже, были единственными, кто обратил на это внимание.

- Похоже, у них там горилла, - сказал Глен.

Курт начал думать, что ему это снова снится. С каждой минутой это место становилось все более странным.

- Ты что-то говорил о девушке?

Глен замолчал, уставившись на дно своего стакана с пивом.

- Это... м-м-м... Я бы не хотел, чтобы об этом говорили.

- Господи Иисусе, Глен. Мы дружим уже двадцать чертовых лет. Ты уже должен был бы доверять мне настолько, чтобы понимать, что я не собираюсь сбегать и рассказывать о твоих делах ЦРУ.

Глен улыбнулся. Контраст с его глазами был не из приятных.

- Я знаю, извини. Просто я сейчас немного не в себе. Слишком много пил, слишком много думал.

- Итак, расскажи мне о девушке.

Глен смотрел в зеркало на стене бара. Ему, похоже, не понравилось то, что он увидел.

- Я люблю ее, - сказал он.

- Ты любишь ее, это хорошо. Так почему же ты сидишь здесь в глубокой депрессии и доводишь себя до крайности?

-