Ирина Андреева - Большая книга ужасов – 39

Прислушавшись, я поняла, что шум доносится от моего письменного стола. Я села в кровати и стала ждать, что за этим шорохом последует — появление страшного ночного гостя или же шум изменится и станет понятно, чем или кем он вызван.

Просидев истуканом на кровати около часа, я набралась смелости и решила подойти поближе к столу. Стараясь ступать как можно тише, я подкралась к столу и включила настольную лампу. Искать в комнате потустороннее все же не так жутко с кое-каким светом.

На самом столе все было как обычно. Тетради, ручки, маркеры, рамка с нашей с Машкой фотографией… небольшое зеркало на ножках отражало только мое лицо, и никакие чудища в нем не появлялись. На полочке под столом стояли школьные учебники и несколько книг, данных мне Еремеей. На всякий случай я полистала их, думая: может быть, причина странного шуршания кроется в них, но все было нормально. А между тем шорох не прекращался.

«Значит, что-то происходит в ящике стола», — поняла я. Осторожно, сантиметр за сантиметром, я стала тянуть на себя ящик, ожидая в любую минуту нападения оттуда какого-нибудь бешеного насекомого или еще хуже — монстра типа того, что виделся мне в зеркале.

Я вытащила весь ящик, но ничего такого не произошло. В ящике было навалено мое барахло: блокнотики, браслетики, лак для ногтей, крем для рук, штук пять линеек различной длины, калькулятор, старые батарейки, театральная программка с прошлого года и прочая всячина. Я порылась в ящике рукой, повертела в руках некоторые предметы — ничего мистического не происходило. Я даже наклонилась ухом к содержимому стола, чтобы понять, отсюда ли исходит шорох. Нет, не отсюда, но этот шум где-то совсем рядом. Может, под ковром? Я отогнула угол ковра — ничего. Устав от поисков, я села на пол. Ох, а может, это у меня галлюцинации такие на нервной почве? Вбила себе в голову, что что-то должно случиться, вот и маюсь теперь ерундой — сижу жду, когда это «что-то» случится, вместо того чтобы спать спокойно!

Я поднялась с пола и решительно двинулась в сторону кровати, налетев в темноте на стул. С него упала сумка, и в этот момент шум значительно усилился.

— А может… там?..

Двумя пальчиками, которые слегка подрагивали, я потянулась к застежке. Внутри моей сумки — по тетрадям, книгам, пеналу, по невыложенным свечам и красно-черному клубку — ползало множество пауков! Они были разной величины — от булавочной головки до грецкого ореха, разного цвета — черного, серого, золотисто-желтого, зеленоватого, красного, со странными узорами, и все они двигались, залезали друг на друга, заползали под тетради. Мне казалось, что пауков становится все больше и больше, что новые маленькие паучки вылезают из шерстяного клубка, и вся эта куча жутких членистоногих шумела, шумела, шумела…

В ужасе я зашвырнула сумку в угол комнаты и быстро осмотрела свои руки — не успел ли кто из пауков перебежать на них.

Боясь, как бы эти маленькие пауки не вымахали в одно мгновение в больших, я решила не спать до утра, опасаясь за свою жизнь. Можно, конечно, разбудить родителей, показать им этих существ, шныряющих по моей сумке, и попросить помочь избавиться от них. Мама, боявшаяся всех насекомых, тут же подымет визг, перебудит соседей, скажет, что я в школе подхватила эту гадость, будто речь идет о каких-нибудь тараканах. Или начнет ругать Еремею, «она подвергает ребенка опасности», и, естественно, запретит мне всякое общение со знахаркой. Нет, я справлюсь со сложившейся ситуацией сама, ведь я почти настоящая ведьма!

И я, поставив возле кровати включенную настольную лампу, чтобы легче было увидеть врага, легла в постель и уставилась в тот угол, где валялась сумка. Смотрела в темноту, слушала мерное шуршание этих членистоногих и… проснулась от недовольного голоса мамы:

— Ир, а почему ты спишь с зажженной лампой? Ты что, снова полночи читала книгу, которую тебе сунула эта колдунья Еремея? Ну, и как мне тебя отучить от этой вредной привычки? Сколько раз говорила, хочешь читать — читай днем, при нормальном освещении! Ты так себе зрение испортишь!

В комнату заглянул папа, поддержал маму, что нечего жечь столько электричества, и ушел на кухню завтракать, решив, что на этом мое воспитание можно закончить. Вообще, папа в последний месяц уж что-то часто рвется меня воспитывать, уделяя по вечерам на это большую часть своего времени, и все повторяет, что вот с сыном он поступил бы намного строже.

Глава 6

Странности папы и другие события

Машка уже ждала меня с несколькими авоськами, по которым были разложены книги.

— Ну что? Даниил будет нам помогать? — спросила я.

— Не-а. Я же говорю, что от этого ребенка никакого доброго дела не дождешься! Он, наоборот, нам с утра нервы мотает, — раздраженно ответила Никитина. — Мама его сегодня еле подняла с кровати. Он ее уверял, что у него сильно болит живот и он никак не может идти в школу. Это мы уже проходили, он уже два раза в прошлом году так прогулял занятия. Убедил родичей, что страдает от боли, и остался дома, а когда мать случайно раньше пришла с работы, неся болеющему сыну шоколадку, застала его скачущим по моему дивану и стреляющим стрелами с резиновыми присосками по постеру с Алсу. Ничего святого нет для этого ребенка! Эй, Даниил, ты думаешь идти в школу? — крикнула Машка.

Данилка вышел из своей комнаты. Вид у него и в самом деле был неважный: лицо бледное, глаза без обычного задорного блеска.

— Маш, а может, ему и вправду плохо? — неуверенно спросила я.

— Че-го? Вот и ты поверила. Я тебя уверяю, придем в школу, он там снова начнет на ушах стоять, забыв про всякую боль.

Мы пошли в школу. Я и Мария несли в каждой руке по две тяжелые сумки, а Данилка шел позади с одним своим рюкзачком за спиной и ныл, что ему плохо.

— Это не тебе плохо, это нам плохо, — вздохнула Маша. — Такую тяжесть прём! А ты даже родной сестре не поможешь! Ну-ка, скажи, где у тебя болит?

— Я же уже говорил — живот болит! Очень! Внизу справа! — ответил Даниил.

— Слышь, — кивнула мне подруга, — у него болит, видите ли, внизу справа, а мать с утра уверял, что болит где-то над пупком! Что-то ты путаешься в своих показаниях, дорогой братец.

Вероника пришла в школу и сидела на своем обычном месте рядом с Апексимовым, довольная и веселая. Выглядела она по сравнению со вчерашним днем просто прекрасно. Цвет лица был свежим и здоровым, ни намека на прыщики. Брови темные, тонкие и изящные — завидуй и восхищайся. Восстановилась ли былая густота ее волос, не знаю, они были заколоты заколкой-крабом. Но главное, Веру теперь на каждом шагу не преследовали неприятности.