Виталий Полосухин - Черный зверь

Тигр не успел отбить его когтистой лапой, только присел, зажмурил глаза и, прижав рваные уши, пропустил удар. Тигр понимал, что с одним волком он справится.

Но волк, похоже, думал иначе. Он отскочил и принялся бегать вокруг тигра. Тигр, придя в себя после первого натиска, вертелся на одном месте, стараясь все время быть лицом к врагу, но не успевал: волк нарезал круги все быстрее. И когда волк снова прыгнул, тигр опять не был готов. Он чувствовал, как клыки раздирают его шкуру на загривке, пытаясь прокусить шею, и это ему совсем не нравилось. Волку-одиночке вообще не полагалось оказывать сопротивление.

Тигр взревел от такой наглости, рванулся всем телом и сбросил волка со спины. Тот еще не успел упасть, как тигр прыгнул на него, прижал, раздирая, грудь лапой и наклонился, чтобы одним движением огромных клыков перегрызть наглецу глотку…

Волк ударил передними лапами тигра по глазам. Тигр инстинктивно опустил веки, но было уже поздно: два огромных переливающихся зеленым и голубым шара лопнули. Он взревел, отскочил в сторону и замотал головой, пытаясь прогнать внезапно нахлынувшую на него какофонию цветов вперемежку с болью. Бурая вязкая слизь сочилась из-под стиснутых век, а яркие вспышки, раздражающие глазные нервы, уступали место темноте. Эта темнота отвлекла его от схватки, и волк, не обращая внимания на порванную грудь, добил более чем вдвое превосходящего его по силе противника.

Когда тигр взрыкнул последний раз и опустил на снег бессильную слепую голову, волк вернулся к разворошенному сугробу. С осторожностью, будто своего детеныша, он вытащил, вцепившись зубами, человеческое тело и перетащил его на труп тигра. Человечек застонал и обнял горячую шкуру, будто хотел влезть в нее. Волк лег рядом, опустив раненую грудь на снег. Лес, степь, горы — все замерло, все ждало новой метели. Пройдет время и сомнет, уничтожит и эту снежную равнину, и могучие столетние сосны в толстой броне коры, и даже горы будут оседать и превращаться в пыль. А белый волк лежал на снегу так спокойно, словно лишь для него одного время не имело значения.

III. 2000