Стивен Кинг - Худей!

А потом с пирогом будет покончено.

— Ля-ля-ля, — игриво пропел он. — Я съем пирожок завтра. Завтра будет день иной, — и рассмеялся над звучанием собственного унылого голоса. Он вошел в ванную и, встав на весы, посмотрел в зеркало, из которого на него глядели глаза Джинелли.

Весы показывали, что Вилли уже поправился до 131 фунта, но сам Вилли особого счастья не ощутил. Он ничего не ощущал, кроме усталости. Пройдя по коридору, который показался ему таким темным и незнакомым, он заглянул в свою спальню, наткнулся на что-то в темноте и чуть не упал. Хейди сделала тут перестановку. Она обрезала волосы, переставила стулья — видимо, лишь начало перемен, которые теперь произойдут здесь. Перемены происходили в его отсутствие, словно и Хейди была проклята, но каким-то более изощренным способом. Может, это глупая мысль? Но Вилли так не думал. Линда тоже почувствовала чужеродность этих перемен и уехала из дому.

Вилли медленно начал раздеваться.

Потом он лежал в постели, ожидая прихода жены. Он слышал звуки, хотя совсем слабые, но достаточно знакомые, чтобы поведать ему о происходящем. Скрипнула дверца шкафчика, там хранились тарелки для десерта. Стук ящика стола, перезвон ножей, вилок и ложек — это Хейди выбирала нож. Вилли вглядывался в темноту, его сердце чудовищно грохотало в тишине темной спальни.

Звуки ее шагов — она снова пересекла кухню, подошла к полке, на которую поставила пирог.

«Что он сделает с ней? Я стал тоньше… Гари превратился в животное, из шкуры которого выйдет пара добротных ботинок. Хопли стал человеком-пиццей. Что будет с ней?»

Доска на кухонном столе скрипнула, когда Хейди снова пересекла кухню. Он мысленно видел ее, с тарелкой в правой руке, сигаретой в левой… Видел кусок отрезанного пирога: вишни, лужица густого сока.

Вилли прислушался, ожидая слабого скрипа петель двери столовой, но их не было. Это не удивило его. Значит Хейди просто стоит у стола, глядит на дворик и поедает пирог экономными маленькими кусочками. Старая привычка. Вилли услышал скрежет вилки по тарелке.

А потом поймал себя на том, что едва не задремал.

«Заснуть? Нет, невозможно. Никто не сможет заснуть, убив человека». Но Вилли засыпал, хотя сквозь сон еще прислушивался к скрипу досок на кухне. Доски должны заскрипеть, когда Хейди вернется к раковине. Звук льющейся воды. Она моет тарелку. Ее шаги. Она прошлась по комнатам, выставляя термостаты и выключая свет, проверяя систему сигнализации, установленную у входной двери — ритуал белого народа из города.

Вилли лежал в постели, ожидая скрипа кухонной доски, а потом он оказался за своим столом в кабинете городка Джубили, в Аризоне, где занимался юридической практикой последние шесть лет. Вот как все просто. Он жил там вместе с дочерью и занимался практикой, которую называл «дерьмом корпораций», чтобы заработать денег на пропитание.

В те времена их жизнь была очень проста. Старые дни: гараж на две машины, садовник три раза в неделю, налоги двадцать пять тысяч долларов в год — все в далеком прошлом. Вилли не тосковал по всему этому. Тогда он занимался делами, которые могли появиться в городке, и лишь изредка выезжал в Юму или Феникс, но такое случалось редко.

Тогда они жили прекрасной жизнь, все шло замечательно, потому что обеспечить себя и своих близких — в этом все дело.

Тут Вилли услышал стук в дверь своего кабинета, встал из-за стола, повернулся и увидел Линду, стоящую на пороге, а нос у Линды исчез. Нет, не исчез. Он был в ее правой руке, вместо того, чтобы быть на лице. Из темной дыры над ее ртом капала кровь.

— Я не понимаю, папочка, — начала она гнусавым голосом.

— Он просто взял и отвалился.

Вилли проснулся, размахивая в воздухе кулаками, отбиваясь от ужасного сновидения. Рядом с ним Хейди вздыхала во сне, повернувшись на левый бок и закутавшись одеялом.

Понемногу Вилли стал возвращаться к реальности. Он снова был в Фэрвью. Яркие лучи утра текли через окна. Вилли взглянул на часы и увидел, что было 6.25. В вазе на столике стояло шесть роз.

Он встал с постели, снял с крючка халат и прошелся в ванную. Там, включив душ, он повесил халат на дверь, заметив, что Хейди купила новый халат — симпатичный синий халат. Он встал на весы и увидел, что набрал еще фунт, вошел в душ и начал мыться с тщательностью, вынужденный намыливать все части тела, ополаскивая, потом снова намыливал.

«Я должен следить за своим весом, — думал он. — Когда ее не станет, я не хочу быть таким же жирным, как раньше».

Он вытерся полотенцем, надел халат и стал возле двери, внимательно разглядывая новый халат Хейди. Протянув руку, он пощупал подкладку пальцами. Халат выглядел новым, но почему-то казался знакомым.

«Она просто купила себе новый халат, который напоминал бы ей о старом, — подумал Вилли. — Человеческая изобретательность не идет никогда дальше этого, друзья. В конце концов, мы просто повторяемся, а итог всегда остается тем же».

В голове Вилли раздался голос Хьюстона:

— Не боится только тот, кто умирает молодым.

Хейди:

— Ради бога, Вилли, не смотри на меня так! Это невыносимо!

Леда:

— Он похож на аллигатора… На что-то выползшее из болота и обрядившееся в человеческие одежды.

Хопли:

— Вы задерживаетесь, надеясь, что в этот, может быть, единственный раз, восторжествует справедливость, мгновение правосудия, которое искупит унижения всей жизни.

Вилли пощупал голубой нейлон, и жуткая мысль появилась у него в голове. Он вспомнил свой сон. Линда в дверях кабинета. Кровавая дыра на ее лице. Этот халат… он не выглядел знакомым, потому что что-то похожее когда-то было у Хейды. У Линды такой халат был совсем недавно.

Вилли повернулся и открыл ящичек справа от раковины. Там лежала щетка для волос с надписью: «Линда». Черные волосы на гребенке.

Словно человек, идущий во сне, Вилли спустился вниз к ее комнате.

«Кочующее племя всегда готово на такие вещи, мой друг, для того оно и существует».

«Идиот, Вильям, это тот, кто не верит в то, что видит».

Вилли Халлек толкнул дверь в конце коридора и увидел свою дочь. Линда спала в своей постели, закрыв одной рукой лицо. Ее старый плюшевый медвежонок, Амос, лежал под согнутым локтем другой.

«Нет! Нет! Нет! Нет!»

Вилли схватился руками за край двери, покачиваясь взад и вперед. Кем бы он ни был, но только не идиотом, потому что видел все. Ее серый замшевый жакет, брошенный на спинку стула, распахнутый чемодан, выплеснувший коллекцию ее джинсов, шортов, блузок и нижнего белья. И еще он увидел розы в вазе на столике их спальни. Роз там не было, когда он ложился спать. Да… розы привезла Линда. Как подношение мира. Она приехала домой раньше, чтобы помириться с матерью до возвращения отца.