Игры Эн Ро Гримм - Софья Валерьевна Ролдугина

такое ощущение… всегда было ощущение, что я упустила свой шанс… шанс на настоящую жизнь. Правильную. Напряжённую, чтобы драма, прорыв, преодоление… А это всё имитация. И вот я здесь. У меня волшебное копьё; а я правда умею с ним обращаться, поверь. И я опять ничего не могу. Ничего.

Она так и не заплакала. Наверное, если бы заплакала, то было бы проще. Джек знал, что тогда делать: утешить, обнять, может, и сказать что-то ободряющее… Но Грейс просто говорила всё тише и тише, а потом умолкла совсем, обессиленная – и заснула.

Вскоре уснул и он; ему снилось, что он мечется в лабиринте, и выхода нет, и скрипка насмехается над ним, заносчиво дребезжит и визгливо смеётся. Потом скрипичный смех перешёл в плач, а затем всё стихло.

Ни Крыс, ни его мёртвые подельники в сон не пришли – так, словно и впрямь они остались за рекой.

Наутро погода немного испортилась.

Заморосил мелкий противный дождь; в сочетании с южным теплом это дало влажность и духоту, от которых рубашка липла к телу, а волосы смешно курчавились. Болота остались позади; погони слышно не было… Поразмыслив, Джек решил, что дальше лучше идти по дороге. Во-первых, Грейс всё-таки требовались лекарства, а раздобыть их на пустоши вряд ли бы получилось – ну, только если б на пути вдруг встретился благородный целитель-отшельник.

А во-вторых…

После недолгих колебаний Джек всё-таки воспользовался картой, которую забрал у Пачкуна. Там и правда отображались все ключи, которые были в Игре, и даже некий таинственный Лабиринт, вход в который открывали эти ключи. Они, к слову, были разбросаны по всей территории относительно равномерно… кроме трёх, которые кучковались в одном месте, примерно в двух неделях пути к северу – если идти пешком; небольшой торговый караван управился бы за неделю. А насколько быстро преодолела бы это расстояние, к примеру, волшебная повозка, можно было только гадать.

«Сирил. Точно, больше некому».

Джек почти не сомневался, что это он. В конце концов, Сирил сам хвастался, что успел раздобыть три ключа – и что-де непременно достанет и остальные девять.

– А теперь два ключа у меня, – пробормотал Джек, разглядывая блестящие золотые пластинки, сорочью отраду, опасные сокровища. – И ещё та штука, которая была у ведьм… Если он не свернёт мне шею из чисто практических соображений, я сильно удивлюсь.

– Что? – окликнула его Грейс; она как раз вернулась, ополоснув в реке лицо и руки перед дорогой. – Чему ты там удивляешься?

– Да так, – уклончиво ответил Джек, сворачивая карту; как утверждал Пачкун, она изменялась раз в день, сразу после полуночи, отражая, насколько переместились ключи. – Прикидываю, сколько нам ещё добираться… Ты не против напроситься в какую-нибудь попутную телегу?

«Если Сирил и правда охотится за мной, то нужно поспешить… Если не смогу убежать сам, то хотя бы успею довести Грейс до безопасного места и оставить там».

О том, что будет после счастливого воссоединения с обманутым «партнёром», думать как-то не хотелось.

– Я только за, да кто же нас пустит? – пожала плечами Грейс. – Телега, м-да… У спортсменов тяжёлый график, перелётов хватает. Никогда не думала, что буду скучать по самолётам, но сейчас настал тот самый момент. Не отказалась бы от билета в бизнес-класс.

– А я – от поезда, – откликнулся Джек. И заговорщически подмигнул ей: – При должной сноровке билет туда вообще не требуется.

И Грейс – впервые – беззаботно улыбнулась.

В итоге до нужного места они добрались не за неделю, а за три дня.

Джек проявил недюжинную изворотливость, разыскивая попутчиков. Жадному горшечнику он приплатил, чтоб прокатиться на его телеге до небольшого городка. В городке – самом настоящем, пусть и крошечном, с ратушей и часовой башней – отвёл Грейс к местному «лекарю-знатоку», которого вернее, конечно, было бы называть фармацевтом. Никаких волшебных мазей, вроде той, что досталась Сирилу, старик, конечно, не продавал… Но зато помог обработать раны и гематомы у Грейс, показал, как накладывать повязку, и продал лекарства – а ещё подсказал, к какому торговцу обратиться, чтоб хоть часть пути проехать в повозке.

Торговец – точнее, торговка – поначалу брать попутчиков не хотела, ни за деньги, ни за так. Но, пообщавшись немного с Джеком, растаяла. В итоге они проехали вместе чуть больше суток; Грейс почти всё время спала, тем более что погода способствовала – дождь так и продолжал накрапывать.

Сирил – три ключа на карте, три искры – приближался с каждым днём, и быстрей, чем хотелось бы.

Последний отрезок пути они преодолели частью на телеге углежога, частью пешком. К самой деревне Потерянных Голосов никто, увы, не ехал… И вовсе не из-за дорог, как можно было бы предположить: туда вёл хороший, крепкий тракт, мощённый камнем.

– Мурашки у меня по хребту, ей-ей, – признался углежог по-простому, ссаживая их с телеги на развилке. Маленький, косматый, в зелёно-коричневых живописных лохмотьях, с веточками и листьями в бороде, он, скорей, напоминал лесного духа, чем человека. Но дымом и немытым телом от него пахло вполне по-человечески. – А ближе если подъедешь, то в ухо тебе: шу-у-у, шу-у! Как шепчет кто. А если ещё ближе… Ай, – он махнул рукой. – Сам туда не поеду, но и вас отговаривать не стану. Говорят, туда только тому дорога закрыта, кто дурное с собой несёт.

– Очень похоже на Жюли, – пробормотала Грейс, утягивая шнуровку на сапогах. За прошедшие дни отёк у неё спал, и голенища стали великоваты. – Она довольно гуманна. Зачем отрывать человеку голову, если можно её просто задурить.

– Ну, так-то так. Но, говорят, какого-то бедолагу тамошняя королева живьём засекла, – пожал плечами углежог. И глянул с прищуром: – Однако ж я вот и так, и сяк её не боюсь! А вот в каменный лес, что за деревней, соваться не буду, хоть мешок золота мне посули. И вам не советую… Вот такое моё наставление. Ну-ну, пошла! – подстегнул он лошадь. И, уже прилично отъехав, обернулся и крикнул: – Эй-йей! Рыжий Джек! А от племянницы моей четвероюродной по бабкиной линии тебе привет – и благодарность за серебрушку!

«Что ещё за племянница?» – хотел спросить Джек, а потом вспомнил коротышку-нищенку, попрошайничавшую у порога волчьего трактира.

– Да уж, у маленького народца родня везде, – вздохнул он.