Виталий Сертаков - Дети сумерек

…Карине надоел вечный вой. Линда ещё вела себя более-менее прилично, а пятилетний Рауль выл, не переставая, уже второй час. Карина проклинала свою тётку, мать этих двоих исчадий, и проклинала момент, когда согласилась остаться с ними наедине. Неделю назад ей стукнуло пятнадцать, она взрослый независимый человек и не обязана валандаться с чужими вонючими детёнышами.

Карина вышла в ванную, чтобы хоть немного побыть одна, и засмотрелась на себя в зеркало. Вроде бы всё очень даже недурственно. Тени лежат как надо, и помада, и ногти в тон, и главное — отлично смотрится это золотистое облачко вокруг глаз. Да, вот так вот, ещё чуть-чуть, к вискам, и придать себе томный вид…

Нет, определённо, сегодня вечером она ему понравится, она заставит всех этих деревенских шлюх выть от зависти и рвать на себе волосы. А Герман, что ж… Пусть он тоже воет и кусает локти, оттого что оттолкнул её. Теперь у неё есть настоящий парень, мужчина. Он выглядит на все двадцать, гоняет на новом «сузуки» и умеет ценить женскую красоту. Уж он-то точно умеет. Как он вчера отпихнул этих ряженых провинциальных дурёх, когда увидел её! Он подошёл и сразу сказал, что лучше её не встречал и приглашает её на вечеринку. И предложил довезти до дома на мотоцикле. Все видели, и дядя и соседи, а тётка чуть не подавилась пирогом. Она только сказала: «Карина, феноменально. Первый день у нас в гостях, и уже отхватила кавалера… Не слишком ли он брутален?..»

И теперь… О, нет! Именно теперь, когда Сим позвонил и обещал за ней заехать, на неё бросили этих малолетних исчадий! Линда ещё вела себя более-менее прилично. Получив пару подзатыльников, сразу поняла, что к чему. Поняла, что двоюродная сестрица с ней не будет нянчиться, пока нету мамочки, а за непослушание можно и схлопотать…

А вот Рауль… Рауль её окончательно достал!

Мелкий выпердыш всё время ныл, и ныл, и ныл. Ему исполнилось пять лет, а в пять лет Карина уже умела оставаться одна, умела сама себе сделать бутерброд, включить телевизор, посетить туалет и не погибнуть от жажды до прихода родителей. Рауль ничего этого не умел, со старшей сестрой играть не хотел из упрямства, стенал, как раненый марал, и требовал мамочку. До пяти Карина его ещё как-то терпела. Но в половине шестого позвонил Сим, её Сим, обожаемый и великий Сим, а тётки на горизонте не наблюдалось.

Скрипя зубами, Карина разогрела Линде и Раулю рагу, но младший даже не соизволил сесть за стол. Тогда она попыталась взять его за руку и усадить силой, потому что его маменька настоятельно рекомендовала худенького Рауля кормить. Змеёныш укусил её и забился под кровать. Там он улёгся на пол и принялся лупить ногами в стенку. Линда просила Карину не обращать внимания, и Карина сказала — ради бога, мне наплевать. Не хочет — пусть не жрёт, его проблемы. Она ему почти простила укус, но выпердыш сломал ей ноготь. Вот сволочь! С таким трудом приклеенный ноготок с серебряной лилией!

В шесть от тёти Ирмы не было ни слуху ни духу, и Карина отважилась на крайнюю меру, набрала тёткин сотовый номер. О, она старалась быть паинькой, она хотела только напомнить, что Ирма с муженьком обещали вернуться к пяти, а у неё никакой возможности весь вечер торчать в обществе сопливых детишек, у неё свои, взрослые, вечерние планы, и поэтому…

Но выговорить свою речь она не успела, потому то Ирма на неё зашипела. Видите ли, они сидят в кино, и если ничего страшного не случилось, то незачем её беспокоить по пустякам. Видите ли, они договорились насчёт сегодняшнего вечера, и договорённость пересмотру не подлежит… Адью!

— Ничего страшного не случилось? — спросила Карина в молчащую трубку, размахнулась и швырнула телефон в зеркало. Зеркало разбилось, а телефон снова зазвонил.

Конечно же, это звонил её Сим, её единственная радость в этой вонючей дыре, куда мамаша запихала её на праздники. Её замечательный, славный Сим, с которым Карина была знакома целых два часа и даже не успела поцеловаться, и он спрашивал, когда же за ней заехать. Очень мило — когда же за ней заехать? Карина мысленно воззвала ко всем богам, призывая их обесточить кинотеатр, где торчит мать этих оболтусов.

В половине седьмого Линда обнаружила, что Рауль залез на чердак, там порвал штанишки, застрял, напоровшись на гвоздь, и от страха описался. Карина высыпала в рот остаток чипсов, хлебнула колы и отправилась снимать поганца с гвоздя. Вниз она неслась, сломя голову, потому что зазвонил городской телефон.

Тётя Ирма сообщала, что они с мужем заедут к друзьям и прибудут поздно, а Карине советовала не скучать. Рауля следовало уложить не позже девяти, Линду — в десять, почитать младшему на ночь, покормить йогуртом, и желательно его помыть…

— Я его помою, — засмеялась Карина. — Я его так помою…

Мир рушился. Карина не сомневалась, что тётка подло спланировала всё заранее и теперь хохочет над ней вместе со своим остолопом-муженьком. Вот только…

Карина замерла на полдороге между кухней и детской. Она никак не могла вспомнить, куда сама сегодня собиралась. Судя по макияжу и раскиданным шмоткам, она явно собиралась сегодня шикануть, но почему-то самое интересное вылетело из головы…

Куда-то ведь ей надо? Она явно упускала что-то весёлое и замечательное, и упускала из-за этого мелкого придурка, который, оказывается, едва заметно порезался гвоздём, а орал так, словно ему отрезали ногу…

— Заткнись! — сказала Карина.

Она никак не могла сосредоточиться. Хуже того — она никак не могла вспомнить, за каким чёртом её принесло к тётке в деревню. Что-то случилось дома? Или поругалась с матерью? И вообще, какого чёрта она торчит возле кастрюль и надувных мишек?..

Рауль продолжал хныкать. Его старшая сестра спряталась с книгой в гостиной.

Как её зовут? О, нет…

Карина схватилась за голову. Тупая гиря раскачивалась внутри черепа, с размаху ударяя в затылок. Казалось, что с каждым ударом гиря лупила всё сильнее. Как же зовут девчонку? Как зовут двоюродную сестру, будь она неладна?

Карина оттолкнула Рауля, который завыл ещё громче. Она прошла в столовую, схватила тарелку с окаменевшим холодным рагу, сунула мальчику под нос.

— Заткнись, я тебе сказала! Заткнись и ешь! Больше греть не буду, ты меня заколебал!

Но мелкий выпердыш, вместо того чтобы послушаться, ударил кулаком по тарелке. Куски картофеля, соус и баранина полетели Карине на чистую кофточку. Гиря в её голове ударила с небывалой силой.

Следующие минут сорок начисто выпали из её памяти. Карина очнулась в узкой лощине, вдали от тёткиного дома, вдали от дороги. Сверху нависали ивы, а внизу, под ногами, протекал холодный весенний ручей, почти чёрного цвета. В левой руке Карина держала моток бельевой верёвки, а правой за шкирку тащила упирающегося Рауля. Он уже не кричал, только хрипел, потому что она догадалась накинуть верёвочную петлю ему на шею. Кричать мелкий выпердыш не мог, зато лягался и царапался всю дорогу.