Гули - Эдвард Ли

что-то непристойное: у нее почти не было груди, ее тело было гладким, едва очерченным, лишь отдаленно напоминающим женское. Она танцевала, теряя равновесие и угадывая движения, как девушка, только что спустившаяся с американских горок.

- Сядь или уходи, - сказал вышибала у него за спиной.

Сандерс обернулся. Он не любил, когда гражданские указывали ему, что делать.

- Много ешь? - сказал он. - Господи, приятель, да на тебе столько жира, что можно потопить крейсер.

- Найди место или убирайся, - сказал вышибала.

- Я найду место, когда буду готов, пончик. Ты можешь вышвырнуть меня вон, если считаешь, что можешь. Если нет, то закрой свою жирную рожу. Или я закрою ее за тебя.

Сандерс ждал, что его "вышвырнут", но этого не произошло. Вышибала только усмехнулся со своего места на табурете. Сандерсу было бы все равно.

Не торопясь, он смешался с толпой. Большинство столиков были заняты, но в дальнем углу он заметил парня, которому удалось занять свободный столик.

- Не возражаешь, если я сяду здесь?

- Не стесняйся, - сказал парень.

Он улыбнулся и без особого энтузиазма поднял бутылку Stroh’s. Сандерса выбили из колеи глаза этого человека, они были усталыми и невыспавшимися и как-то странно смотрелись на его лице. Он скользнул на сиденье и сказал:

- Я удивлен, что они не заставляют тебя оплачивать отдельный столик.

- В "Наковальне" народу не меньше, чем обычно, - сказал ему парень. - Не то чтобы у меня было привычкой приходить сюда - это единственное место в городе, где можно выпить холодного пива. На самом деле, неплохое местечко, если тебя не смущают ежечасные драки, заоблачные цены и атмосфера арены для петушиных боев, - он неторопливо отхлебнул пива и продолжил: - Ты местный? Не припомню, чтобы мы встречались раньше.

"Разве можно забыть такое лицо?" - подумал Сандерс.

Предусмотрительность парня позабавила его.

- Я просто проезжал мимо... Меня зовут Джон.

- Курт Моррис, - сказал парень и протянул руку через стол. - Я родом из Тайлерсвилля.

Этот парень казался достаточно дружелюбным и сильно отличался от остального сброда. Однако Сандерса это беспокоило; Моррис казался здесь отверженным, его избегали, но он был доволен тем, что сидит один в этом захудалом местечке. Возможно, дело было в его "единстве", как у главного героя Сартра в "Тошноте", или кто, черт возьми, знает? Но Сандерс решил, что Курт Моррис ему нравится.

Он заказал кока-колу у пухлой официантки с округлыми бедрами. Он надеялся, что она случайно не ударит его по голове своими огромными грудями.

- Трезвенник, - сказал он Курту.

- Не имеет значения, что ты здесь закажешь, - сообщил Курт, закуривая сигарету и одновременно продолжая говорить. - Пиво, кока-кола, стакан воды. Это все равно обойдется тебе в три доллара за порцию.

- Пираты.

- Они считают, что могут брать столько за счет "эротических танцев". Как по мне, это убожество, а не танцы.

Сандерс дернулся и комично вытянул шею. Бесформенная танцовщица с нарколептическим видом двигалась по сцене, готовясь к вращению. Она напомнила Сандерсу пациентов, принимавших торазин в отделении. Пот склеил ее волосы, как будто она окунула голову в ванну с патокой.

- Если это эротический танец, - прокомментировал Сандерс, - то меня зовут Дик. Должно быть, у нее в крови что-то от зомби. Господи, я видел сиденья от трактора и получше.

Курт Моррис выпустил дым.

Когда официантка вернулась, Сандерс, нахмурившись, расплатился за свой напиток. Затем он поднял глаза и увидел румяного типа в костюме детевенщины, который направлялся к их столику. Лицо парня напоминало разбомбленный аэродром, а вместо глаз у него были проницательные щелочки. Девушка в черном топике и стрингах последовала за ним, как экзотический талисман.

- Привет, Моррис, - сказал парень, хихикая. - А почему ты сейчас не в форме?

- Небольшой отпуск, спасибо тебе, - сказал Курт парню. - Но я не могу сказать, что оно того не стоило. Кстати, Ленни, как твоя челюсть?

- С моей челюстью все в порядке. Чтобы причинить мне боль, потребуется не один удар, и на твоем месте я бы поостерегся за своей челюстью.

- Конечно, Ленни, - сказал Курт пренебрежительным тоном. - Почему бы тебе не поискать убежище в сортире или еще где-нибудь. Ты пугаешь мое пиво.

Парень расхохотался, а затем бросил на Сандерса холодный, заинтересованный взгляд. Он ушел, увлекая за собой свою почти обнаженную подружку.

- Кто это пугало? - спросил Сандерс.

Курт выкурил еще одну сигарету, на его лице отразилась смесь отвращения и веселья.

- Ленни Стоукс, - ответил он. - Грязнуля, недоучка, деревенская заноза в заднице. Рядом с ним танцовщица Джоанна Салли, одна из здешних шлюх. Некоторые ее черты лица довольно хорошо известны мужскому населению... Меня отстранили на пять дней за то, что я ударил Стоукса по челюсти.

- Ты полицейский?

Курт кивнул.

- Местный. Прослужил в полиции около пяти лет.

Это было хорошо. Сандерс, как правило, хорошо ладил с полицией, как с гражданскими, так и с военными. Даже самые плохие полицейские, казалось, лучше понимали реальность, чем среднестатистический болван.

Внезапно шум резкой музыки и болтовни в "Наковальне" сменился канонадой криков.

- Дешевое выступление, да? - сказал Курт. Он указал на сцену. - Но это ее грандиозный финал перед выступлением следующей танцовщицы.

Сандерс снова повернулся. Танцовщица теперь лежала на спине, широко расставив ноги. Она запустила руку в стринги, а другой рукой попеременно поглаживала грудь, отчего соски казались бусинками.

- Самое отвратительное шоу на танцполе, которое я когда-либо видел, - заметил Сандерс.

Какая ирония. Это было ничто по сравнению с тем, чему он был свидетелем. Например, шлюхи-официантки в Нюрнберге, которые могли затягиваться сигаретами своими вагинами или поднимать с пола пиздами пустые пивные бутылки за пару немецких марок. Во время своей спецоперации в Форт-Гамильтоне он часто посещал клубы на 8-й авеню и видел, как стриптизерши засовывают в себя яйца или помидоры, а затем выплескивают их, тужась тазом. А в мексиканских приграничных городках, таких как Акуна, танцовщицы обычно делали минет собакам и мулам.

Мелодия музыкального автомата внезапно оборвалась; танцовщица, выступавшая в этот момент, встала и, не обладая большим красноречием, покинула сцену. Следующая песня зазвучала сразу же, наполняя "Наковальню" волнами острых, как бритва, гитарных и ударных инструментов, похожими на пистолетные выстрелы в пустом гараже. Толпа пришла в смятение, когда на сцену вышла Джоанна Салли. Она вошла в свой номер плавно, как