Людмила Сурская - Оборотень

Неделю Таня повалялась с книгой, радуясь свободе и бесконтрольности. Только тихая и покойная жизнь, которой так обрадовалась с самого начала девушка, теперь ей положительно опротивела. Девки и бабы занятые домашней работой и плетением кружева, ей не докучали, но самой стало тошно слоняться по поместью. Она, конечно же, видя, какая красота выходит из — под их пальцев, попробовала тоже заняться подобным делом, но у неё мало из того чего получилось. Нитки путались в узлы, и из-под пальцев выходила безобразное месиво. Отказавшись от этой идее, принялась усердно читать. Потянулись однообразные дни. Утром чай, потом прогулка. Обед и с книгой на кушетку. С наступлением ночи, когда всё в доме утихало, запирались двери, тушился огонь. И опять до утра сон. Разленилась так, что и вставать до свету стало в тягость. Тане после нескольких дней прозябания стало не просто скучно, а просто — осточертело. Но у молодости это быстро проходит, она горит. Вот и Таня, глядя на Митрича, загорелась новой полезной идеей — обучить детей грамоте. «А почему бы и нет, каждый должен сделать в этой жизни что-то для своей страны и народа. Для страны ей вряд ли удастся расстараться, это удел мужчин, а вот с грамотой крепостным она может помочь. Не виноваты же они, что родились оными, а она княжной. Главное зерну упасть в приготовленную почву, а идее поселиться в её голове, там уж она бросила все силы на её осуществление. Найдя в людской комнату, заставила сначала выбелить её, а потом наделать столов и лавок. Митрич, пока ещё плохо понимая смысл её беготни, подчинился. Отправив в город за мелом конюха, попросила напилить Митрича одинаковых дощечек и покрасить их в чёрный цвет. Садовник справился и с этим. «Чудит княжна», — почёсывал он, от непонимания такого дела, себе затылок. Когда привезли мел, она посадила детей за парты, раздала высохшие от краски доски, кусочки мела и начала урок. Дни полетели быстрее и интереснее. Француженка отговаривала, но княжна принципиально не желала следовать её совету, но девки — шпионки думали по-другому. «Ещё чего!» — возмущались они и велели мадам писать по-французски княгини донос.

С Таней не зря случился такой порыв. На глазах всегда было благородство отца. Она любила и восхищалась им. Благотворительность была в семье в чести. Приданным жены распоряжался папа. Папа же вёл все дела семьи. На фабриках стоял отдельно стол, куда работники могли обратиться за помощью. Помогал отец также престарелым и откликался на всякого рода людские несчастья. Папа не сорил на всякое баловство деньгами и зачастую просители получали от ворот поворот, но давал на коммерческое отделение университета и имел большое количество своих стипендиатов. С удовольствием спонсировал создание музеев, лечебниц, школ, а также заботясь о душе отваливал на строительство храмов, церквей и богаделен. Тогда богатство растрачивалось многими на самые ничтожные выходки. Купцы и фабриканты скупая у разорившейся знати дома ставили возле них серебряные фонари, делали дворецкими обедневших генералов или кутили в Париже спуская прорву денег. А папа нет. Жил сам по возможности скрашивая жизнь другим. Вот и Таня, имея перед глазами пример отца, решила попробовать свои силы в этом направлении сейчас в поместье.

Глава 4

Митрич, вооружившись тележкой, собрался в лес за материалом для уроков своего деревянного творчества. Ребятишки, завидев такие его сборы, напросились в помощники к садовнику. Им страсть как нравилось ходить с ним в лес. Таня решив, что такой чудный день провести в лесной чаще не так уж и плохо, велев кухарке приготовить корзину с продуктами с собой, не отстала от весёлой компании тоже. Войдя в лес, едва не задохнулась от радости. Это первый раз в своей маленькой жизни Таня гуляла на просторе, как хотела и с кем хотела. Ох! Если б это было возможно, то она с удовольствием прожила бы несколько жизней, пять, десять. Одной, чтоб пожить как ей хочется точно мало. А хочется непременно быть всем сразу. Учить детей и их лечить. Рисовать картины и петь в опере. Или просто вот порхать то бабочкой, то птичкой, а что, это здорово! Она, как маленькая, не владея собой от восхищения, бегала, прыгала вместе с детворой, рвала цветы и даже сплела венок. Устав играть и дурачиться, все сгрудились возле Митрича. «Прогулка получилась занимательной», — думала она, посматривая на садовника и ребятишек, он рассказывал о дереве, выбирая пригодное для скульптуры. Замечая и собирая чудные корни, показывал детям, из чего, что получится. «Вот диковинный подсвечник, а это девушка с кувшином, этот точно страшилище, русалочка. Смотрите, рак, а это чудище усатое, полосатое»- Разбирал он, занятно рассказывая, находки с детьми. Таня с не меньшим интересом, чем ребятня слушала мастера, стараясь найти свой, на что-то похожий корень иль пень. Полдня пролетели, как минута. Наконец, находившись и уставши чрезвычайно, нашли уютное местечко, расстелили скатерть и, разложив еду, пообедали. Ребятишки давно посматривали на вкусно пахнущую корзину, но спросить барыню не осмеливались. Каждый из них кроме куска чёрного хлеба и кружки воды, ну ещё, если повезёт брюквы пареной или свеклы, ничего, никогда в будний день не пробовал. А тут пирожки, яички, компот — благодать. Таня, прикусив пирожок, поглядывала на работающую крепкими челюстями детвору. Сын кухарки рассказывал историю про хряка Борьку пробившегося из хозяйственного двора в барское пространство и гонявшегося по саду за управляющим. Все смеялись и пропустили момент, когда на поляну вышел доберман и, посмотрев мутными глазами на них, упал, как подкошенный под ноги Тани. Из раненой ноги и бока текла кровь. Присутствующие на поляне уставились на неё в оцепенении. Так и было минут пять. Таня, онемев, сидела неподвижно, а испуганные девочки, прорвав тишину, завизжали, бросившись врассыпную. Митрич, придя в себя, кряхтя, упав на колени перед собакой, принялся осматривать животное. Потом встал, пройдя под деревьями, сорвал листочки и, приложив к ранам, осмотрелся. Таня, поняв, что он ищет то, чем перевязать раны, загнув подол платья, оторвала оборку нижний юбки, одну, другую. Корни из тележки разобрали на руки, а собаку перенесли на тележку. Свернув скатерть, и скоренько собравшись, отправились назад, в поместье. Лёгкое, праздничное настроение пропало. Митрич хотел перенести собаку в конюшню, но Таня приказала нести в дом, в её комнату. Так легче за псом ухаживать. Иначе с его ранами и в таком плачевном состоянии псу легко попасть в могилу. Приехавший лекарь вынул пули из бедра и брюха, обработал простреленную насквозь ногу. Кухарка носила настои трав, которые заливали в, держащую Таней, открытую собачью пасть, а ещё она старательно делала примочки несчастному животному промывания и перевязки.