Александр Рогинский - Замкнутый круг

Ознакомительный фрагмент

И этот процесс самый интересный. Искать и находить.

Помню, я и профессию себе подыскивал сообразно своей задачи — познания прежде всего себя.

Родители мной не занимались, я был свободен. Так, наверное, и происходит в жизни: необходимость случайности.

Однажды я прочитал в научном журнале о механизмах психологической защиты человека.

Оказывается, человек, выброшенный в космос жизни, постоянно ощущает нападения извне темных сил, его мозг будоражат волновые штормы, мысли иногда развивают такую центростремительную или центробежную силу, что наступают сложные психические заболевания, и человек может погибнуть самой страшной и мучительной смертью.

Ибо ничто не доставляет стольких страданий человеку, как борьба с самим собой, тем более, если сил и энергии для такой борьбы очень мало.

Отрицание, подавление, регрессия, компенсация, проекция, замещение, интеллектуализация, реактивное образование — вот основные, выявленные учеными, механизмы защиты.

Иными словами, мы настолько разные, что каждый из нас, по сути, ведет борьбу с окружающим враждебным миром в одиночку. Очень важно знать, на что ты в данном случае способен.

Я попытался разобраться в себе с помощью знаний этих механизмов. И запутался, я имел и защиту «отрицание» — сдерживание эмоций. И «подавление», когда страх блокируется посредством забывания реального стимула. И «регрессии» — для сдерживания еще в детстве чувств неуверенности в себе. И «компенсации», когда важную роль играет фантазия, позволяющая воспитывать волю…

Особенно мне близким оказался механизм защиты «проекция». В данном случае ты приписываешь окружающим различные негативные качества и таким образом предупреждаешь их влияние на себя.

Общество и создано для того, чтобы один психотип защищался от другого. Все друг друга пытаются подавить, заставить действовать по — своему.

Это взволновавшее меня открытие поставило точку в моих метаниях выбора дальнейшего профессионального пути.

Я выбрал психиатрию. Подал документы в мединститут. Школьных знаний мне хватало (школу закончил с золотой медалью), а по психиатрии я начитался книжек в библиотеке и не сомневался в успехе.

Экзамены сдал на отлично. Настал час собеседования с заведующим кафедрой профессором Александром Ивановичем Вейснером.

Меня встретил еще совсем молодой человек с сонными мутными глазами. На нем был мятый недорогой костюм со сдвинутым вбок красным галстуком, который совершенно не шел к зеленой рубашке в желтую полоску. Профессор все время шмыгал носом и грязноватым платком залезал в носовые отверстия и вертел там пальцем, похрюкивая.

Я оторопел от такого зрелища и сперва подумал, что не туда попал.

— А вы садитесь, — весело сказал Вейснер, — и не задавайте себе лишних пакостных вопросиков. Мы с вами не в игры играть пришли сюда, а довериться друг другу, чтобы заниматься наукой. Или вы наукой заниматься не хотите?

Глаза победительно-лукаво блеснули.

Я сразу как-то обмяк, превратился в желе, мне стало доверительно — хорошо от слов Вейснера. Он, конечно, странный. Но, может быть, так и полагается? Я вычитал, что психиатры за долгие годы общения с больными очень многое от них берут. Неудивительно, ведь психически больные излучают активную или пассивную энергетику, что одинаково проникает в другую личность. Может быть, я и вижу перед собой как раз слепок всех тех больных, с которыми общался профессор.

— Вы много думаете, — сказал Вейснер. — Это хорошо, но надо уметь останавливаться.

Есть замечательное французское изречение: «Мир полон безумцев; если не хочешь на них смотреть, запрись у себя дома и разбей зеркало». Ха-ха-ха. Только вот зеркал сколько надо иметь, чтобы понять, что ты сам идиот.

Теперь о вас, Виктор Дмитриевич, так, кажется? Вот вы пришли ко мне на собеседование и готовились, начитались книг, и я вижу, хотите меня сразить своими знаниями. Не надо. Человек ничего не знает и знать не хочет. Все учебники по психиатрии ничего не стоят, потому что каждый психиатр-практик создает свой учебник. Опыт, знаете ли… Люди меняются категорически.

Вот недавно я прочитал, что один раковый больной по профессии парашютист попросил дать ему неисправный парашют. А взамен он разрешил себя снимать в подробностях. Прыгнул и разбился. А другой запирается в каком-нибудь скоростном «Порше», включает на полную мощь рок или что там еще с этим диким контрабасом и совершенно невменяемыми децибелами, и гоняет по ночному городу, будя людей и навевая ужас.

Многие душевные болезни связаны с тем, что у человека нет души. Она заменена материей из стали и высоких энергий, которые человек получает из им же изготовленного дерьма.

У меня был пациент, который жил чужой жизнью. Он умел проникать в чужую душу и руководить ею. Понимаете? По сути, это наша профессия — проникнуть в чужую душу и скорректировать ее до рамок человеческого стандарта. Но и чужая душа может исправить вашу. Не забывайте.

У нас очень грязная профессия, если разобраться. Так что решайте, будете ли на нее учиться. Сменить ее на другую не всякому по плечу и разуму. Затягивает, знаете ли… У меня все. Вы свободны.

Вейснер встал и стоял так, пока я не вышел из кабинета. По сути, он собеседовал сам собой. Конечно, при этом он наблюдал за мной и, похоже, вынес положительный вердикт, иначе сказал бы что-нибудь типа «я не думаю, что вам следует серьезно заниматься нашей грязной и неблагодарной профессией, к тому же очень опасной». А он сказал, чтобы я сам решал. Следовательно, дал согласие.

А может быть, он и нарядился так специально, чтобы меня испытать?

Я вышел из института, зашел в кафе, взял пива и хачапури, выпил бокал и задумался. Хочу ли я быть похожим на Вейснера? Может быть, стать простым терапевтом и иметь дело с нормальными людьми? Так ли уж мне нужна эта грязная, как выразился Вейснер, профессия?

И тут я вспомнил про пациента, который влезал в чужие души и жил там. Интересный феномен, и мне очень близкий. Собственно, из-за этого я и поступал на психиатрию. Мне нравится залезать в чужие души и вообще наблюдать людей.

Я допил пиво, забыв съесть хачапури, и притопнул даже ногой — решение принято. Но сомнения терзали меня всю ночь. Измученный, я заснул под утро, а когда проснулся, то уже и представить себе не мог, что не стану психиатром. Звучит как это слово, слышите! Пси — хи — атр!».

На этом месте Дмитрий Сергеевич оторвал глаза от чтения, и некоторое время сидел, погруженный во внутреннее созерцание. В мозгу слово «пси-хи-атр» звучало как мелодия. Значит, родители им не занимались, и он был свободен как птица! Но это ложь…