Дуглас Престон - Штурвал тьмы

— Разузнаю по мере возможности.

— Превосходно. Я знаю, что могу рассчитывать на твою осмотрительность. — Пендергаст помедлил в нерешительности, потом взглянул ей прямо в глаза. — Констанс, есть одна вещь, о которой мне необходимо тебя попросить.

На его лице появилось такое выражение, что ее глаза расширились от удивления, но она сумела справиться с собой.

— Да?

— Ты никогда не говорила о своей поездке в Февершем. В какой-то момент тебе может понадобиться поговорить об этом. Когда снова присоединишься ко мне… и если будешь готова… — Вновь голос агента наполнился несвойственными ему смущением и замешательством.

Констанс отвернулась.

— Вот уже несколько недель, — продолжал он, — мы не говорили о происшедшем. Но рано или поздно…

Девушка резко повернулась.

— Нет! — почти крикнула она. — Нет! — Потом успокоилась, взяв себя в руки. — Я хочу, чтобы ты обещал мне кое-что. Никогда больше в моем присутствии не упоминай о нем… и о Февершеме.

Некоторое время Пендергастоставался неподвижен и внимательно смотрел на собеседницу. Оказывается, то, что причинил Констанс его брат Диоген, подействовало на нее сильнее, чем он думал… Наконец Алоиз едва заметно кивнул:

— Обещаю.

Выпустив ее руки из своих, Пендергаст дважды поцеловал девушку, взял поводья и вскочил в седло. Пришпорив лошадь, он выехал в открытые монахом ворота и пустился галопом по извилистой тропе.

Глава 4

В аскетической келье в недрах монастыря Гзалриг Чонгг в позе лотоса сидела Констанс Грин и с закрытыми глазами мысленно воспроизводила лежащий перед ней на подушке шелковый шнур, завязанный чрезвычайно сложным узлом. Позади нее, в тусклом свете, падающем из окна, сидел Цзеринг. Единственным признаком его присутствия было тихое бормотание по-тибетски. Констанс интенсивно изучала язык в течение восьми недель и, усвоив скромный лексический запас наряду с некоторыми оборотами и идиомами, выработала определенную беглость речи, которая, впрочем, перемежалась частыми остановками.

— Посмотри на узел мысленным взором, — негромким, гипнотизирующим голосом произнес учитель.

Повинуясь желанию Констанс, образ, излучая свет, начал вырисовываться примерно футах в четырех. То, что она сидела на голом холодном полу кельи со стенами, покрытыми селитрой, перестало быть существенным.

— Сделай его ясным. Сделай устойчивым.

Образ узла стал приобретать резкость, порой делаясь слегка расплывчатым, когда внимание рассеивалось, однако девушке все же удавалось вернуть четкость и яркость.

— Твое сознание — озеро в полумраке, — говорил учитель. — Неподвижное, спокойное и ясное.

Странное чувство одновременного присутствия и отсутствия в келье поглотило Констанс. Узел, который она выбрала для тренировки сознания, был средней сложности, завязан свыше трех сотен лет назад великим учителем и назывался «двойная роза».

— Увеличь изображение узла в твоем сознании.

Балансировать между усилием и обычным ходом событий оказалось непросто. Если слишком сильно сосредоточиться на ясности или устойчивости изображения, образ разрушается и в сознание вторгаются посторонние мысли; если без ограничений воспринимать действительность, мысленный образ будто исчезает в тумане. Существовала идеальная точка равновесия, и постепенно — не очень быстро — девушка ее нашла.

— Теперь смотри на образ узла, который создала в своем сознании. Рассмотри его со всех сторон: сверху, с боков.

Мягко поблескивающие, переливающиеся извивы шелка оставались устойчивыми перед внутренним взором, принося тихую радость и ясность осознания, которую Констанс никогда раньше не испытывала. А затем голос учителя полностью исчез и остался только сам узел. Время исчезло. Пространство исчезло. Только узел.

— Развяжи его.

Это была самая трудная часть, требующая безукоризненной сосредоточенности, — суметь углядеть все петли узла, а затем мысленно их распутать.

Она не знала, сколько прошло времени — это могло быть десять секунд или десять часов.

Кто-то легонько коснулся ее плеча, и Констанс открыла глаза. Перед ней стоял Цзеринг.

— Как долго? — спросила она по-английски.

— Пять часов.

Девушка попыталась подняться, но ноги так онемели, что на них оказалось невозможно устоять. Учитель взял ее под руку, помогая сохранить равновесие.

— Ты учишься хорошо. Только ни в коем случае не возгордись.

— Спасибо.

Они медленно пошли по древнему переходу, повернули за угол. Впереди слышался мерный звук вертящегося молитвенного колеса и эхом разносился по каменному коридору.

Еще один поворот. Констанс чувствовала себя свежей, живой, в ясном сознании.

— Что приводит в движение эти молитвенные колеса? Они никогда не останавливаются.

— Под монастырем существует родник, из которого берет начало река Цангпо. Вода, проходя через мельничное колесо, приводит механизм в движение.

— Умно придумано.

Они прошли мимо множества скрипящих и дребезжащих медных колес, словно мимо выставки диковинных механизмов в Политехническом музее. Констанс будто наяву увидела за колесами лес движущихся медных стержней и деревянных приспособлений. Но вот колеса остались позади, учитель и ученица ступили во внешний коридор. Впереди виднелось одно из ритуальных зданий монастыря; квадратные опоры, словно багет, обрамляли вид на три огромных горы. Уже внутри девушка с наслаждением вдохнула чистый высокогорный воздух. Цзеринг указал на сиденье, и Констанс послушалась. Монах сел рядом. В течение нескольких минут они в молчании смотрели вдаль, за темнеющие горы.

— Медитация, которой ты учишься, очень мощна. Когда-нибудь может случиться, что ты откроешь глаза и обнаружишь узел… развязанным.

Констанс ничего не ответила.

— Некоторые могут воздействовать на физический мир силой чистого разума. Существует история о монахе, который так долго вызывал в воображении розу, что, когда открыл глаза, на полу рядом с ним лежала роза. Это очень опасно. Есть люди, которые при достаточном навыке и длительном медитировании могут создавать различные предметы, и не только розы. Это серьезное отклонение от буддийского учения, и не к этому надо стремиться.

Констанс кивком выразила понимание, не веря ни единому слову.

Губы Цзеринга растянулись в усмешку.

— Ты полна скепсиса и не веришь на слово. Это очень хорошо. Но независимо оттого, веришь или нет, с осторожностью выбирай образ, на который медитируешь.

— Хорошо.

— Помни. Хотя в нас есть много «демонов», большинство из них не есть зло. Они лишь ступеньки, от которых надо оттолкнуться, чтобы достичь просветления.