Клаудия Грэй - Призрачная ночь

Сирены выли все громче. Лукас снова взревел и с такой силой толкнул Ранульфа к стене, что винные бутылки задребезжали, а Ранульф его отпустил. Лукас рванулся к двери, я за ним, но тут в погреб вошел Балтазар.

«Слава богу, — подумала я. — Балтазар его остановит, я знаю, что он сможет!»

И в ужасе закричала, потому что Балтазар взмахнул колом и с силой вонзил его в сердце Лукасу.

Глава третья

Лукас рухнул на пол. Кол торчал прямо из его груди.

Я упала рядом с ним на колени.

— Балтазар, нет! Что ты сделал? — Но едва я взялась за кол, чтобы вытащить его, Балтазар грубо схватил меня и оттолкнул от Лукаса. Я тут же превратилась в облачко, с легкостью выскользнув из его рук. — Ты не помешаешь мне о нем позаботиться!

— Ну сама-то подумай, — сказал Балтазар. — Пока полиция здесь, он должен молчать. И нельзя допустить, чтобы он снова набросился на Вика. Я не могу придумать никакого другого способа, а ты?

— Должно быть что-нибудь, нельзя же протыкать его колом! — воскликнула я.

— Это ему никак не повредит, — отозвался Ранульф, приходя в себя после драки с Лукасом. — Кол, воткнутый в сердце, только парализует, но не убивает. Когда мы вытащим кол, Лукас снова будет прежним — за исключением шрама.

— Я знаю, но…

Видеть его, лежащего у моих ног, недвижимого, будто мертвого, как несколько часов назад, было невыносимо.

Балтазар подошел ко мне. В полумраке винного погреба он казался еще более массивным, чем на самом деле, что здорово контрастировало с его негромким голосом.

— Однажды Лукас пронзил меня колом, чтобы спасти. Я возвращаю ему долг.

— И делаешь это с удовольствием. — Я отвернулась, хотя уже поняла, что пока вытаскивать кол из Лукаса нельзя, — мы не сможем его удержать.

— Пока мы не раздобудем для него свежей крови, лучше оставить его без сознания, — произнес Балтазар. И только я собралась смягчиться, как он добавил: — Когда ты успокоишься и начнешь вести себя как взрослая, сама это поймешь.

— Вот только не заставляйте меня присутствовать при вашей романтической ссоре, — сказал Ранульф.

В общем, это была довольно простая просьба, но она напомнила о том, что в свое время произошло между Балтазаром и мной, — о том, как сильно он хотел того, чего я не могла ему дать. И хотя я не считала, что сегодня Балтазар руководствовался ревностью, все равно невольно думала, не из-за нее ли он получил некоторое удовлетворение, проткнув Лукаса колом.

Именно Балтазар решил отправиться в погоню за Черити сразу после моей смерти, это он потащил за собой Лукаса, зная, что тот убит горем и не может как следует сражаться. И Лукас ринулся в эту битву, по сути совершив самоубийство. За ошибку Балтазара Лукас будет расплачиваться вечно, и это перевешивало все, что происходило между нами раньше, плохое или хорошее.

«Вот что случается, когда связываешься не с теми мертвецами», — произнес чей-то язвительный голос.

Макси, здешнее домашнее привидение. Остальные ее, конечно, не слышали. Макси была связана с Виком все его детство, но никогда не показывалась ни перед ним, ни перед любым другим живым существом — кроме меня. Предвкушая мое превращение в призрак, она стала появляться передо мной, когда я еще училась в академии «Вечная ночь», а теперь, когда я умерла, она хотела, чтобы я покинула мир смертных и отправилась с ней в другие, более мистические миры. Но сама эта мысль приводила меня в ужас, и сейчас мне меньше всего хотелось обсуждать с ней это.

В комнате повисло неловкое молчание. Неподвижное тело на полу делало невозможным любые будничные разговоры. Балтазар рассматривал полки с винными бутылками. Я решила, что он немного отвлекся, но он вытащил одну бутылку.

— Аргентинский «Мальбек». Неплохо.

— Вы что, собрались сидеть тут и пить вино? — возмутилась я.

— Нам придется сидеть тут и что-то делать. — Балтазар огляделся в поисках штопора, не нашел и просто отбил горлышко бутылки о крохотную раковину. На пол брызнули красные капли. — Это не особенно дорогое вино. Мы его потом возместим.

— Да не в этом дело, — отозвалась я.

— А в чем дело, Бьянка? — Он тоже начал раздражаться. — Или ты психуешь, потому что я выгляжу как несовершеннолетний? Может, на вид мне всего девятнадцать, но я уже лет четыреста с лишним как достиг нужного возраста.

Он прекрасно понимал, что я имею в виду, но прежде чем я успела рявкнуть, Ранульф застонал:

— Нет, все-таки они ссорятся.

— Ладно, — сказала я. — Ладно. Мир. — Я здорово от всего этого устала.

И хотя мне казалось, что Балтазар готов продолжать, он все-таки тоже замолчал, вытащил из кармана мой браслет и буркнул:

— Поднял его на лужайке.

— Спасибо, — холодно поблагодарила я, но тут же торопливо застегнула браслет на запястье.

Со дня моей смерти прошло всего два дня, однако я уже успела выяснить, что существуют всего две вещи, обладающие способностью возвращать мне физическое тело, — те, к которым я была сильно привязана в жизни: этот коралловый браслет и гагатовая брошь в кармане у Лукаса. Обе они сделаны из материалов, бывших когда-то живыми, и это нас объединяет. Как только браслет занял свое место, я ощутила силу тяжести, и мне больше не требовалось напрягаться, чтобы удерживать форму тела.

Балтазар тяжело вздохнул, взял два бокала с полки у раковины и налил вина себе и Ранульфу. Помявшись секунду, он спросил:

— А ты можешь пить вино? Ну, вообще что-нибудь пить?

— Не знаю, — ответила я, — Кажется, мне больше не требуются ни вода, ни еда.

Мне стало противно при одной мысли, что я буду что-то жевать, и я поняла, что это еще одно отличие между мной и теми, кто жив.

«Существуют куда более интересные занятия, чем есть и пить, — сказала Макси. Ее присутствие ощущалось все сильнее, как холодное пятно рядом со мной, но Ранульф и Балтазар явно ничего не чувствовали. — Тебе не интересно, что это такое?»

Я не обращала на нее внимания, глядя только на Лукаса, такого бледного и неподвижного. На колу виднелось тоненькое кольцо крови — свидетельство того, что его сердце навеки перестало биться. Черты лица, всегда меня пленявшие, — волевой подбородок, высокие скулы — теперь казались более скульптурными; его красота сделалась столь же неотразимой, сколь и неестественной.

В этой устроенной нами в винном погребе квартирке мы прожили последние несколько недель, и это было единственное время, когда мы могли просто быть вместе и никакие правила не разделяли нас. Мы учились варить спагетти на плите, смотрели старые фильмы на DVD-плеере и спали в одной постели. Иногда наше положение казалось нам безвыходным, но теперь я понимала, что это было настоящее счастье. Возможно, мы уже никогда не будем более счастливыми.