Джим Батчер - Маленькая услуга

Он слегка вскинул подбородок, приветствуя меня.

— Сюда, пожал… — Его глаза сосредоточились позади меня и голос затих. Он смотрел поверх моего плеча в течение секунды, потом вздохнул и сказал мне, — Ей нечего тут делать.

Я почувствовал, что мои брови поднялись. Рот непроизвольно растянулся в ухмылке. Я немного наклонился к Кинкейду и пробормотал:

— Скажи ей сам.

Его пристальный взгляд переместился с Мёрфи на меня. Менее вежливый человек, чем я, возможно, назвал бы его выражение кислым. Он побарабанил большим пальцем по рукояти оружия и спросил:

— Она угрожает вызвать полицию?

— Понимаешь, тут такая забавная штука, она давала клятву защищать город и граждан Чикаго вполне серьезно. Ну, как будто ее обещания для нее что-то значат.

Кинкейд скривился.

— Я должен обсудить это с Архивом.

— Не будет Мёрфи, не будет встречи, — сказал я. — Передай ей, что я так сказал.

— Можешь сам ей сказать, — проворчал убийца.

Он повел меня через залы Шедда к Океанарию. Там была, вероятно, самая популярная выставка — очень большое старое полукруглое здание, содержащее крупнейшие внутренние водные выставки в мире. Его внешнее кольцо выставок содержало множество действительно огромных бассейнов, содержащих миллионы галлонов воды и кучу дельфинов и тех небольших белых китов, названия которых я никогда не могу запомнить. Что-то похожее на икру. Белуга, белуха… Там были скалы и деревья, воздвигнутые вокруг внешней стороны бассейнов, полные мха и прочих растений, и всего, что придает сходство с Тихоокеанским Северо-Западом. Хотя я вполне уверен, открытым трибунам, где аудитория может поражаться китам и дельфинам (которые покажутся на звук аплодисментов и сделают свои обычные ежедневные осмотры здоровья для своих тренеров), абсолютно наплевать на Тихоокеанский Северо-Запад. Я думаю, что они родом из Флориды.

Пара дельфинов неслась к нам в воде, высовывая головы наружу, чтобы нас рассмотреть. Один из них издал не очень мелодичный чирикающий звук. Другой дернул хвостом и расплескал воду на дорожку, где мы шли, обычные веселые забавы. Они не были каким-то особо привлекательным видом дельфинов. Они были обычными дельфинами, которые не столь симпатичны и не выступают по телевидению. Возможно, они отказались посетить пластического хирурга. Я поднял кулак к ним. Приветствую.

Кинкейд посмотрел на пустую трибуну и сморщился.

— Она должна была сидеть здесь. Черт возьми.

Я вздохнул и повернулся к лестнице, ведущей вниз.

— Она может быть Архивом, но она все-таки еще ребенок, Кинкейд.

Он, нахмурившись, посмотрел на меня.

— Да?

— Да. Дети любят симпатяшек.

Он поднял бровь.

— Симпатяшек?

— Пошли.

Я повел его вниз.

На более низком уровне Океанария есть внутреннее кольцо выставок, там можно увидеть разных пингвинов и — обратите внимание — морских выдр.

Я хочу сказать, смотрите, морские выдры. Они открывают морские ушки[63] об скалу, и плавают на спине. Можно ли быть симпатичнее, чем эти маленькие, ворсистые, плавающие игривые существа с большими, мягкими карими глазами?

Мы нашли Иву именно там, она стояла как раз перед выдрами, одетая намного более тепло и практично для этого времени, и с маленьким рюкзаком. Она смотрела, как две выдры гонялись друг за другом по вольеру, и улыбалась.

Кинкейд резко остановился, когда увидел это. Я было двинулся мимо него посмотреть, что там делается, но он буквально выстрелил в меня взглядом. Он убил бы меня, если бы я попытался побеспокоить ее, и мое мнение о нем значительно повысилось. Я отодвинулся назад и стал ждать. Вреда от этого не будет, пусть девочка немного посмотрит на выдр.

Когда я был ребенком, мне было иногда ужасно тяжело, когда начали проявляться мои волшебные способности. Я чувствовал себя странным и непохожим, наособицу. Это постепенно отделило меня от других детей. Но у Ивы никогда не было роскоши познания этого, даже временной. Насколько я понял, она была Архивом, как только родилась, она открыла свои глаза полностью осведомленная и наполненная знаниями. Я не могу даже вообразить, насколько это отвратительно.

Черт, чем я становился старше, чем больше я учился, тем больше мне было жаль, что я не могу снова стать неосведомленным. Ладно. Невинным, если хотите. Но я хотя бы помнил, как это было.

Ива никогда не была невинна.

Можно было позволить ей поулыбаться морским выдрам. На что хотите спорю.

Позади меня переместилась тень, и мне стало жутко. Я повернулся и увидел, что на нас смотрят два дельфина из резервуара напротив. Огромные резервуары имели окна наблюдения по всей длине галереи второго уровня, таким образом, можно было наблюдать за симпатяшками на одной стороне и поглядывать на домашних дельфинов и каких-то китов на другом.

Отсюда можно было также видеть далекую стену большого резервуара, который был кривой стеной стакана и отделял резервуар от вод озера Мичиган. Это всегда казалось мне немного садистским. Я хочу сказать, здесь жили животные, которым природа предназначала бродить по открытой необъятности глубокого синего моря, а они сидели в резервуаре, пусть и большом. Это уже достаточно плохо по отношению к ним, а им еще соорудили окно с видом на открытую воду.

Или, возможно, я не прав. Я слышал, что не особо весело быть китом или дельфином в открытом океане в наши дни, учитывая государственную рыболовную промышленность.

— Полагаю, они выбирают путь: тот или иной, — пробормотал я.

— М-м-м? — сказал Кинкейд.

— Ничего.

Мгновение спустя Ива издала удовлетворенный вздох, поскольку выдры исчезли в своем логове. Тогда она повернулась к нам и заморгала.

— О, — сказала она. Ее щеки немного покраснели, и на мгновение она стала похожа на очень юную девочку. — О. — Она пригладила на своих брючках морщинки, которых не было, кивнула Кинкейду и сказала, — Да?

Кинкейд кивнул на меня.

— Местная исполнительная власть хочет, чтобы здесь присутствовал их представитель для наблюдения. Дрезден поддерживает.

Она обдумала это.

— Сержант Мёрфи?

— Да, — сказал я.

— Понимаю, — она нахмурилась. Когда она заговорила, ее тон был осторожен, как будто она рассматривала каждое слово прежде, чем выговаривала его. — Я, как арбитр, не имею никаких возражений, если обе стороны, вовлеченные в переговоры, дадут свое согласие.

— Хорошо, — сказал Кинкейд. Он повернулся и пошел.

Я кивнул Иве, она тоже кивнула. Тогда я повернулся и догнал Кинкейда.

— И что? — спросил я его, пока мы поднимались по лестнице.