Бренна Йованофф - Подмена

Кромсатель сопровождал меня лично, держась мучительно близко и посапывая мне на ухо. Дыхание у него было прерывистое и булькающее, преисполненное хлюпающей радости.

— Тебе понравится, вот увидишь, — шептал он. — Она войдет в склеп на съедение, а потом начнет орать и звать на помощь. Они всегда так делают, уж поверь мне.

— Уверен, тебе это очень нравится, — сипло процедил я, мне было так трудно дышать, что я не мог говорить громче. — Клянусь, ты любишь смотреть, как убивают маленьких детей!

— Нет, братец. Ах, нисколько! Но я буду наблюдать за твоим лицом!

На Уэлш-стрит до сих пор курился дым. Церковь — то, что от нее осталось — черными руинами выступала на фоне неба.

Мужчины толчками и пинками погнали нас в сторону склепа. Здесь пахло каким-то другим дымом — более сухим и душистым, похожим на аромат благовоний.

Морриган уже ждала нас в неосвященном углу кладбища, синюшные девицы обступили ее тесным кружком. Все они были мокрыми от дождя, Морриган не выпускала из рук свою куклу. Остальные обитатели Дома Хаоса расположились вокруг.

Карлина и Лютер стояли вместе, обнявшись. Джанис и розовая принцесса держались за руки, а синюшные девицы держали в руках перевязанные бечевкой пучки трав, тихо курившихся душистым дымком.

Когда Морриган увидела меня, лицо ее помрачнело.

— Что ты здесь делаешь? Ты должен быть дома, в безопасности!

Я вырвался из хватки Кромсателя.

— Госпожа собирается убить Натали. Прошу тебя, останови ее! Неужели ты ничего не можешь?

— Миленький, — сказала Морриган, прижимая к груди куклу. — Будь у меня выбор, я бы этого не делала, но другого пути нет. Без крови весь город будет страдать. — Она с тревогой поглядывала назад.

Госпожа, одетая в длинный темный плащ, стояла в тени дуба. Опущенный капюшон скрывал лицо, но я узнал ее по вышитому шлейфу платья и стайке лакеев, стоявших вокруг.

Морриган снова повернулась ко мне и приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать. Потом вдруг застыла, глядя куда-то во мглу за моим плечом.

Там была Тэйт. Одетая в свою дурацкую голубую слесарскую куртку, злая, как сто тысяч чертей, она прокладывала себе дорогу сквозь толпу и вскоре остановилась передо мной, беспомощно висевшим в руках Кромсателя.

Смерив его холодным оценивающим взглядом, она повернулась ко мне.

— Черт тебя побери, Мэки! Ты же сказал, что обо всем позаботишься!

— Я пытался, — ответил я, прекрасно понимая, как жалко это звучит. Как убого и как бессмысленно. — Что ты тут делаешь?

— А ты как думаешь? Эмма заклинала меня не заходить на кладбище, так что я сразу смекнула, куда идти!

Морриган направилась к нам, стараясь держаться как можно дальше от Кромсателя. Она остановилась перед Тэйт, взволнованно переступая с ноги на ногу и шурша своим обгоревшим парадным платьем. Она по-прежнему держала в руках куклу, но когда подняла голову и заговорила, то в ее голосе прозвучало терпение и глубокая, вековая мудрость.

— Тебе не место здесь. Мы заключили соглашение, и вы избрали не присутствовать при том, как мы исполняем свою мрачную работу.

Тэйт отшатнулась при виде ее ужасных зубов, но не дрогнула.

— Понятно, но я уже все увидела и никуда не уйду без своей сестры!

Морриган протянула руку и коснулась запястья Тэйт.

— Этот закон на тысячелетия старше тебя и твоей семьи. Старше, чем этот город. Кровь зажигает свет солнца, кровь позволяет зерну прорасти урожаем. Такова правда этого мира.

Тэйт с секунду смотрела на нее, а потом сказала тихим помертвевшим голосом, больше похожим на шепот:

— К черту мир! Мне нужна только моя сестра.

— Довольно! — Голос Госпожи эхом разнесся над неосвященной землей. — Твоя сестра — ничтожная мелочь, едва годная на жертву! Мне нет никакого дела до тебя, но если ты не прекратишь вмешиваться в мои дела, мне придется призвать на помощь того, кто устраняет препятствия!

Тэйт взглянула на меня, и я впервые увидел в ее глазах растерянность. Она обвела глазами кладбище, как будто только сейчас поняла, сколько здесь этих, и какие они страшные.

Когда ее взгляд вернулся ко мне, Кромсатель перекинул через мое плечо свою затянутую в перчатку руку, так что стальные когти медленно выскользнули из пальцев и остановились в нескольких дюймах от моего лица, пока не касаясь, но убедительно демонстрируя Тэйт, как легко сделают это, если придется.

Я молча смотрел, как он поигрывает пальцами.

— Чего ты хочешь?

Он дотронулся до моей щеки, железный холод обжег кожу.

— Я хочу, чтобы ты стоял и смотрел, как тех, кого ты любишь, будут медленно кромсать на кусочки. Неужели я прошу слишком многого?

Я замер, всеми силами пытаясь не показать ему, как меня терзает даже самое легкое его прикосновение.

Рядом со мной Росуэлл и близнецы безуспешно вырывались из рук костлявых подельников Кромсателя. Но Тэйт пока никто не держал.

— Отпусти его, — сказала она зло и твердо, как будто имела право приказывать.

Кромсатель прильнул ко мне так близко, что я почувствовал его смех над ухом.

— О, я вижу, ты у нас маленькая смутьянка? Как мило! Что ж, иди, бери его! Я сгораю от желания посмотреть, как у тебя получится!

Его когти вонзились сильнее, еще сильнее. Они проткнули мне кожу, я судорожно задышал, сдерживая крик, а потом все произошло очень быстро.

Тэйт наклонилась, рывком задрала штанину джинсов и сунула руку в ботинок.

Кромсатель отпустил меня и отшатнулся, взметнув вверх руки, словно сдаваясь. А потом с силой ударил меня кулаком в висок.

Я рухнул на землю и несколько секунд не видел ничего, кроме фейерверка из разноцветных звездочек.

Я лежал в луже грязи и сажи, стараясь отдышаться. Земля под спиной была сырой, куртка быстро вымокала. Кромсатель присел надо мной, приставив когти к моей шее. Его прикосновение было таким нежным, что я не понимал, откуда берется страшная боль, на щеке Кромсателя горела отметина от бутылочной пробки Росуэлла.

— Уберись от него! — повторила Тэйт. Очень тихо.

Кромсатель расхохотался своим низким дребезжащим смехом.

— О нет, бесценная моя, нет! Сейчас будет вот что: я слегка порежу его, а ты посмотришь — только так, и никак иначе — потому что если ты попытаешься мне помешать, я просто располосую ему глотку от уха до уха, и мы с тобой будем долго-долго сидеть в темноте, наблюдая, как он истекает кровью.

Когти впились в мою шею, и я заорал, хрипло и с завыванием, ненавидя себя за это. Потом вдруг раздался глухой звук удара, когти исчезли. Я откатился в сторону, жгучая боль растеклась по основанию черепа.