Лорел Гамильтон - Сны инкуба

Я покачала головой:

— Вряд ли Жан-Клод мог бы такое придумать даже в кошмарном сне. Кроме того, он вообще вышел из себя, что Дамиан получил меня первым.

— Первым? То есть он расстроился, что вы с Дамианом стали любовниками?

— Не могу сказать. Секс у нас был, а насчёт остального я ещё не решила.

— Ты всегда считала, что совокупление есть обязательство, Анита. Я этого никогда не понимала. Секс есть секс, бывает хороший, бывает не очень, но всего лишь секс, а не клятва верности.

Я пожала плечами:

— В несогласии по этому пункту мы давно с тобой согласились.

— Да, было. Ты, сколько я тебя знаю, была моногамной. Один-единственный спутник до тех пор, пока тебе не перехочется с ним встречаться или ты не решишь, что он не заслуживает оставаться твоим единственным. Пока не появился в твоей жизни Жан-Клод, ты была такая правильная, как никто. То есть я не считала себя распутной, пока тебя не встретила и не сравнила. Рядом с тобой, монахиней, любая казалась шлюхой.

И это тоже было сказано с жёлчью.

— Я не знала, что у тебя такое чувство.

— Ничего плохого в нем не было, ты даже помогла мне удержаться от некоторых неудачных решений. Я в тех случаях думала: а что скажет Анита? Подожду, выясню, есть ли у парня что-то, кроме смазливой морды.

— Ух ты! Никогда раньше ни у кого не была ангелом-хранителем.

Она пожала плечами:

— Меня не раздражали твои моральные ценности по сравнению с моими. Я просто не понимаю, как это вышло, что передо мной монотонная жизнь в моногамии, а у тебя гарем. Просто это кажется неправильным.

Вот тут я могла согласиться.

— Погоди, моногамия моногамией, но ты мне говорила, что такого секса, как с Луи, у тебя никогда не было.

— Нет, лучший в моей жизни секс был с одним мужиком…

Я перебила:

— … с по-настоящему большим дрыном, который знал, как этим инструментом пользоваться. Красавец, белокурые локоны, большие синие глаза, широкие плечи…

Она засмеялась:

— Наверное, я слишком часто это рассказывала.

— Это было приключение на одну ночь, а наутро он исчез, пока ты ещё спала. Ты пыталась его найти, но он назвался вымышленным именем, и ничего не вышло. Такого оскорбления никакой секс не загладит.

— Так мог бы сказать человек, никогда не имевший приключения на одну ночь.

Моя очередь была пожать плечами:

— Не могу сказать о себе, что у меня такое было.

— Тогда ты даже не знаешь, что упустила.

Я не стала спорить. За много лет мы привыкли, что у нас разные взгляды на мужчин, секс и отношения.

— Пусть так, но тогда Луи — это лучший из тех, с кем секс повторялся.

Она на миг задумалась, потом кивнула.

— С этим я согласна. Самый лучший регулярный секс в моей жизни.

— И как ты будешь себя чувствовать без него?

— Недотраханной, — ответила она и рассмеялась, но я не подхватила её смех, и она погрустнела. — Анита, не надо такой серьёзности. Мне нужен друг, который мне просто скажет, что семейная жизнь — не для меня, и что вполне можно его выкинуть к черту, раз он ставит ультиматумы.

— Если ты не любишь Луи, то брось его, но я не была бы твоим другом, если бы не спросила: это ты его не любишь, или просто боишься позволить себе полюбить вообще?

Она посмотрела на меня мрачно:

— Ага, и я помру в одиночестве, окружённая кучей кошек и пистолетов.

— Я немножко о другом: может, сходить к психоаналитику было бы не так уж глупо.

Она посмотрела на меня в радостном изумлении.

— И это мне говоришь ты? Я думала, ты терпеть не можешь всех этих психоаналитиков, стоящих на кладбище и расспрашивающих твоих клиентов, как они себя чувствуют, когда давно умершие родители, обижавшие их, вдруг поднимаются из могилы. Ну и кошмар!

— Среди них есть нормальные специалисты, Ронни. Просто на работе мне они редко попадаются.

— И ты по секрету от меня ходишь к психоаналитику?

Я подумала и ответила так:

— Знаешь, я сама недавно поняла, что к Марианне я пошла не только научиться управлять своими парапсихическими способностями. В Нью-Йорке люди ходят к ведьмам вместо психоаналитиков. Я просто решила опередить моду.

— А кого ты знаешь в Нью-Йорке?

— Одну женщину, аниматора и истребительницу вампиров. Она говорила, что когда идёшь к психоаналитику-ведьме, экономишь время на пересказ всякой магии и экстрасенсорики, потому что они сами это знают. У неё были те же проблемы, что у меня, когда я ходила к священнику или обычному психоаналитику. Понимаешь, лет в тринадцать отец водил меня к такому. Психоаналитик пытался решить мои наболевшие вопросы насчёт смерти матери и повторного брака отца, но не хотел верить, что я поднимаю мёртвых случайно. Он мне постоянно говорил, что я это делаю специально, назло Джудит и отцу.

— Ты никогда этого не рассказывала.

— Только когда этот психоаналитик сказал отцу, что во мне есть «зло», тогда отец обратился к бабуле Флорес, и наконец-то хоть кто-то мог понять, что со мной происходит.

— Так ты понимала, начиная с Марианной, что это психотерапия?

— Нет, конечно. В то время я бы ни за что на это не пошла.

Она улыбнулась:

— Вот это та Анита, что все мы знаем и любим.

Я улыбнулась в ответ:

— Даже сейчас я ворчу, когда приходится это признавать, и ты единственная, кому я сказала, хотя Мика, думаю, тоже догадывается. Со мной легче становится жить — кто-то же должен был постараться.

— Так оно помогает? — спросила она.

Я кивнула.

— И ты думаешь, мне стоит поехать в Теннеси?

— Можно поискать поближе к дому. У тебя же не те проблемы, что у меня. Психотерапевт не скажет тебе, что ты неправильная, или в тебе зло, или вообще тебе не поверит.

— Ты хочешь сказать, что мои проблемы — обыденны?

— Если они не в том, что Луи раз в месяц покрывается шерстью, то да.

Она нахмурилась и подтащила к себе чашку.

— Не совсем. То есть, я видела всю картину, и с животными я не сплю. Это его устраивает, поскольку не оборотни, как правило, именно здесь проводят черту в отношениях со своими спутниками жизни. Ты знаешь, что при сексе в образе животного это может передаваться, если секс грубый и жидкости затекают в царапины.

Она это сказала, будто читала учебник, или предупреждала меня, не подумав.

— Я знаю.

— Ох, прости, ты же у нас эксперт, а не я.

И снова ниточка жёлчи в голосе. Когда она впервые на меня разозлилась? Насколько давно?

— Нет, Ронни, ты правильно делаешь. Имеет смысл это говорить человеку, который встречается с лунарно ограниченными.

Она уставилась на меня:

— Ты сказала «лунарно ограниченными»?

Я кивнула:

— Последняя политкорректная формулировка.

— С каких пор ты стала политкорректной?