Таня Хафф - Цена крови

Даже самые глубокие раны почти не кровоточили.

Кожа его была прохладной и влажной, глаза закатились под веки, а сам вампир абсолютно ни на что не реагировал. Он явно находился в шоке. Вики не знала, насколько верны все эти легенды о вампирах, но в одном они точно ошибались. Генри Фицрой обладал не большим бессмертием, чем она. Сейчас он умирал на ее глазах.

— Проклятье. Проклятье! ПРОКЛЯТЬЕ!

Перевалив одной рукой тело Генри на распоротые подушки, другой рукой она поставила спинку дивана вертикально, снова опустилась рядом на колени и потянулась за сумкой. Маленькое лезвие складного ножа было самым острым — Вики редко им пользовалась, — поэтому сейчас она прижала его к своему запястью. Кожа под ним прогнулась, и Вики, прежде чем надавить сильнее, молча помолилась, чтобы это сработало и чтобы легенды на этот раз не солгали.

Разрез оказался не таким болезненным, как она ожидала. Она прижала запястье к его губам и принялась ждать. Изо рта Генри выкатилась алая капля и прочертила красную линию по щеке.

Затем горло вампира дернулось, и он сделал конвульсивный глоток. Вики почувствовала, как его губы буквально впились в ее запястье и язык один раз, потом второй жадно прошелся по кровоточащему разрезу. По спине Вики пробежали мурашки, и она инстинктивно крепче прижала ранку к его рту.

Фицрой начал насыщаться, сначала как безумный, затем более спокойно, когда понял, видимо, что жизнетворный источник у него не отнимут.

«Он поймет, когда нужно остановиться? — Вики затрудненно дышала, все тело отзывалось на то, что происходило сейчас с ее рукой. — Сумею ли я остановить его, если он сам этого не сделает?»

Прошло две минуты, три, а она продолжала смотреть, как вампир насыщается: все это время он воплощал собой только одно — голод. Происходящее напомнило ей о младенце у груди, и от этой мысли она ощутила, как под курткой, свитером и бюстгальтером у нее напряглись соски. Теперь она поняла, почему так много историй о вампирах связывали кровь и секс — это было одно из самых интимных таинств, в которых она когда-либо участвовала.

Сначала была боль, а потом была кровь. Ничего, кроме крови. Весь мир превратился в кровь.

Она смотрела, как к нему возвращается сознание, его рука шевельнулась и обхватила ее запястье, крепче прижав ко рту.

Теперь он чувствовал то живое существо, которое дарило ему свою кровь. Чувствовал и запах, слышал его, узнавал и сражался с красным туманом, означавшим, что еще немного — и эта жизнь станет его жизнью. Как легко поддаться голоду...

Она видела, как Генри борется сам с собой, когда сделал последний глоток, а затем оттолкнул ее руку. Вики ничего не поняла. Она чувствовала его голод как собственный, поэтому подняла руку и снова прижала запястье к его рту, алые капли по-прежнему сочились из пореза.

На этот раз он оттолкнул руку столь энергично, что Вики удивилась, а от его пальцев на запястье остались белые отметины. К сожалению, на большее сил у него не хватило, и вампир снова обмяк, привалившись головой к ее плечу.

Рука, ощутившая на себе его железную хватку, ныла. Боль помогла немного рассеять туман, хотя мысли по-прежнему давались ей с отчаянным трудом. Вики пошевелилась, и все вокруг поплыло. Тогда женщина поняла, выкарабкиваясь из темноты, почему он заставил себя остановиться. Она не могла дать ему столько крови, сколько ему было нужно. Иначе она бы погибла.

— Черт, черт, черт! — Это было не очень действенно, но Вики почувствовала себя лучше.

Устроив его на диване, она легкими хлопками сверху донизу нашла связку ключей в кармане — если ей предстояло спасти жизнь Генри, то нечего было тратить время на возню с отмычками. Ему нужна еще кровь. Значит, придется найти Тони. Больше некого.

Вики резко поднялась с дивана и тут же пожалела об этом: все поплыло куда-то в сторону и до двери она еле доковыляла, хотя намеревалась пробежать. Как ему удалось выпить так много за такое короткое время? Тяжело дыша, женщина вышла в коридор и побрела к лифту.

— Боже мой, это же Оуэн!

Оуэн? Грег, действуя локтями, пробрался в первый ряд толпы. Если мастифф ранен, то его помощь может понадобиться миссис Хьюз.

Мастифф был больше чем ранен. Челюсти Оуэна были раздвинуты с такой силой, что голова пса треснула пополам.

А миссис Хьюз уже ничем нельзя было помочь.

Ей предстояло добраться до Йонг и Блуар, но тело отказывалось подчиняться. Головокружение усилилось, вместо того чтобы отступить, и ее шатало от стен к фонарным столбам и обратно, но она упрямо продолжала идти вперед. Однако, дойдя до Черч-стрит, Вики засомневалась, стоит ли ей и дальше упрямиться.

— Привет, Победа.

Сильные руки подхватили ее, когда она начала падать. Она вцепилась в джинсовую куртку Тони, и мостовая перестала угрожающе приближаться, грозя встретиться с ее лицом.

— С тобой все в порядке, Победа? Видок у тебя дерьмовый.

Вики оттолкнулась от его груди и вместо куртки схватила за руку. Как, черт возьми, сказать ему такое?

— Тони, мне нужна твоя помощь.

Парень внимательно всмотрелся в ее лицо прищуренным взглядом светлых глаз.

— Тебе кто-то дал взбучку?

Вики покачала головой и тут же горько пожалела об этом.

— Нет, здесь другое. Я...

— Ты что, подсела на наркотики?

— Конечно, нет! — Невольное возмущение позволило ей выпрямиться.

— Так что с тобой случилось, прах тебя побери? Еще двадцать минут назад ты вроде была в порядке.

Она щурилась, глядя на него, в уличном освещении перед глазами по-прежнему все расплывалось. Вид у него был скорее обозленный, чем встревоженный.

— Я объясню по дороге.

— А кто сказал, что я куда-то иду?

— Тони, прошу тебя...

Та секунда, что он размышлял, была самой длинной в ее жизни.

— Так и быть, все равно пока делать нечего. — Парень позволил ей потащить себя вперед. — Только смотри, растолкуй мне все как есть.

Грег, тараща глаза, старался разглядеть хоть что-то из-за спины крепыша-полицейского. Все, что он увидел: кроссовку миссис Хьюз с заляпанной красными пятнами подошвой и часть ноги в спортивном костюме, — остальное закрыл собой коронер, сидевший на корточках. Бедная миссис Хьюз. Бедный Оуэн...

— Сомнений нет. — Коронер выпрямился и подал знак двум санитарам, чтобы те позаботились о теле. — Такие же раны, как и у остальных.