Стивен Кинг - Мареновая роза

Рози ожидала, что покраснеет при этих словах, но щеки оставались холодными.

— Мне понравился ее стиль, и я решила попробовать, пойдет ли он мне. — Она помедлила, затем добавила: — А что касается нового цвета, так я сама до сих пор не могу поверить, что решилась на такое. Между прочим, я впервые в жизни покрасила волосы.

— Впервые!.. Нет, я отказываюсь верить!

— Честно.

Пэм наклонялась через стол, и, когда заговорила, голос ее превратился в эмоциональный шепот заговорщицы.

— Значит, это все-таки случилось, да? — Не понимаю, о чем ты. Что случилось? — Ты познакомилась с кем-то интересным.

Рози открыла рот. Закрыла его. Открыла опять, не имея ни малейшего представления о том, что собирается сказать. Как оказалось, ничего; вместо слов с ее губ сорвался смех. Она смеялась до тех пор, пока не расплакалась, и прежде, чем смогла справиться с собой, к ней присоединилась Пэм.

6

Рози не понадобился ключ, чтобы отпереть дверь подъезда дома номер восемьсот девяносто семь по Трентон-стрит — в будние дни ее не закрывали до восьми вечера, — однако она достала маленький ключ, чтобы открыть почтовый ящик (с приклеенной полоской бумаги, где крупными буквами стояло: Р. МАККЛЕНДОН — гордое подтверждение того, что она проживает здесь, о да), который оказался пуст, если не считать рекламного листка магазина «Уол-Март». Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она встряхнула связку и нашла другой ключ. Им она открыла дверь в свою комнату, и ключ этот существовал лишь в двух экземплярах, второй находился у коменданта здания. Комната, как и почтовый ящик, принадлежит ей. Ноги гудели от усталости — она прошла пешком все три мили от кафе в центре города, чувствуя себя слишком взволнованной и счастливой для того, чтобы просто сесть в автобус, а кроме того, прогулка дала ей время на размышления и мечты. Две булочки, съеденные в «Горячем горшке», не утолили голод, но слабое урчание в желудке, скорее, усиливало ощущение счастья, чем отвлекало от него. Бывало ли хоть раз в жизни, чтобы на нее разом свалилось столько радости? Наверное, нет. Эмоции захватили ее полностью, и хотя ноги болели от длительной ходьбы, она ощущала необычайную легкость. Несмотря на продолжительную прогулку, она ни разу не вспомнила о своих почках.

Теперь же открывая дверь комнаты (в этот раз она не забыла запереть ее за собой), Рози снова рассмеялась. Пэм, как всегда, в своем репертуаре "Кто-то интересный". Подруга заставила ее исповедаться, и Рози пришлось рассказать о некоторых своих новостях — в конце концов, она же собиралась в субботу вечером привести Билла на концерт «Индиго Герлс», где женщины из «Дочерей и сестер» все равно увидят его, — но когда принялась возражать против того, что новый цвет волос и коса якобы появились в результате знакомства с молодым человеком (здесь она чувствовала, что не грешит против истины), Пэм в ответ лишь комично закатила глаза и хитро подмигнула. Это раздражало ее… и одновременно доставляло удовольствие.

Она открыла окно, впуская в комнату приятный весенний воздух и звуки парка, затем перешла к маленькому кухонному столику, на котором рядом с книгой в мягкой обложке лежали подаренные Биллом в понедельник цветы. Букет увядал, но она не решалась выбросить его. Нет, не сейчас, она сохранит его, по крайней мере, до субботы. Прошлой ночью Билл приснился ей, она во сне каталась с ним на мотоцикле. Он ехал все быстрее и быстрее, и в какой-то момент ей пришло на ум странное, удивительное слово. Волшебное слово. Теперь она забыла, как оно звучало, что-то бессмысленное вроде «деффл» или «феффл», однако в сновидении слово показалось ей прекрасным… и могущественным. Она вспомнила, что думала во сне: «Не произноси его, пока не поймешь, что готова; только потом». Они мчались по неизвестной дороге далеко от города, слева громоздились высокие холмы, справа за ветками сосен мелькали голубизна озера и золото солнечных бликов на его поверхности. Впереди возвышался поросший густой травой холм, и Рози знала, что у подножия холма с другой стороны находится разрушенный храм. «Не произноси его, пока не поймешь, что готова до конца пожертвовать собой, и душой, и телом».

Она произнесла волшебное слово; оно сорвалось с ее языка, как разряд молнии. Колеса «харлей-дэвидсона» сорвались от дороги, какое-то мгновение она продолжала видеть переднее колесо, все еще вращающееся, но теперь поднявшееся над землей на шесть или семь дюймов — и еще она видела их собственные тени но не в стороне, а прямо под ними. Билл повернул ручку газа, и они неожиданно взмыли вверх, к чистому голубому небу, выныривая из просеки — которую образовывала проходящая среди деревьев дорога, — подобно подводной лодке, поднимающейся из глубин к поверхности океана, и, проснувшись, дрожа и одновременно задыхаясь от запрятавшегося, казалось, в самой глубине ее тела внутреннего жара, невидимого, но мощного, как солнце во время полного затмения, она долго приходила в себя, расправляя скомканные простыни.

Рози очень сомневалась, что в субботу им удастся полетать хотя бы чуть-чуть, сколько бы волшебных слов она ни повторяла, и все же решила, что сохранит букет еще немного. Может, даже сунет пару маргариток между страницами этой самой книги.

Она купила ее в «Мечтах Элайн», в том самом салоне красоты, где ей сделали новую прическу. Книга называлась «Просто и элегантно: десять причесок, которые вы можете сделать дома».

— Здесь вы найдете хорошие рекомендации, — заверила ее Элайн. — Разумеется, лучше, когда вашими волосами занимается профессионал, поверьте мне, но если вы не можете посещать салон раз в неделю из-за отсутствия денег или времени, а вызов стилиста на дом равносилен самоубийству, книжка станет вполне приемлемым подспорьем. Только, ради Бога, пообещайте мне, что, если какой-то молодой человек пригласит вас на вечеринку в кантри-клубе где-нибудь в Уэствуде, вы сначала заглянете ко мне.

Рози села за стол, открыла книгу, перелистала несколько страниц и нашла прическу номер три, «классическую косу»… которая, как сообщалось в первом абзаце, известна также под названием «классическая французская коса». Она просмотрела черно-белые снимки, на которых женщина заплетала длинные волосы в косу, и, добравшись до конца, принялась проделывать всю процедуру в обратном порядке, расплетая волосы.

Эта часть оказалась намного проще утренней; ей понадобилось сорок пять минут и несколько отборных ругательств, чтобы хоть приблизительно привести волосы в тот вид, какой они имели предыдущим вечером, когда она покинула салон красоты Элайн. Впрочем, затраченные усилия того стоили; подтверждением этому явился восторженный визг Пэм в «Горячем горшке».