Эринии и Эвмениды - Риган Хэйс

и не скажу Рори, что он мне нравится, кто бы чего на его счет ни думал.

На мою могилу не придут поплакать родители, потому что я схоронила их первой.

Я поднимаю голову и вижу сквозь речную муть полынью´. Легкие начинает разрывать, сердце — оглушительно бить набатом за ребрами. Все, что у меня есть, — это несколько секунд, чтобы совершить побег от смерти.

И маленький талисман в кармане, призванный вырвать меня из ее когтей.

Но как только я устремляюсь вверх, рука Даньел тянется ко мне, скользит вдоль запястья. Мольба. Она всегда плавала неважно, в отличие от Мэй. Я медленно поворачиваю голову и гляжу на лицо, нет, маску предсмертного ужаса. Всего на мгновение, скованная холодом, я забываю, что есть и та, кто нуждается в защите не меньше меня самой.

Должна ли я спасти тебя, Даньел?

Теперь я знаю, что должна.

Возлагая надежду на крохи оставшегося кислорода, я обхватываю Дэнни за красное запястье и, как могу, тащу за собой наверх. Она совсем одеревенела, то ли от ледяной воды, то ли от страха, и не может пошевелиться, из-за чего виснет на мне мертвым грузом. Огромным усилием воли я не даю реке погрести нас навечно и устремляюсь к светящейся полынье.

Киллиан думает, я струшу и брошу Дэнни. Что останусь той эринией, которую он знал или думал, что знал.

Но я обретаю себя новую и становлюсь эвменидой [50]. Вместо удобной жестокости я выбираю благосклонность.

Я выныриваю и жадно вдыхаю. Пью воздух, никак не способная им насытиться. Подталкиваю из последних сил Даньел, и та выныривает рядом со мной.

Кое‑как мы хватаемся за кромку полыньи, но лед хрупок и местами крошится. Зная, что я легче Дэнни, первой взбираюсь на твердую поверхность, после чего протягиваю руки ей. С трудом, но мне удается вытянуть ее из воды. Ползком мы, едва живые, достигаем берега.

Киллиан исчез. Мы вновь одни, но теперь нам никто не угрожает. Опомнившись, я трясущейся рукой одергиваю подкладку пиджака и нащупываю карту — она на месте. Я размахиваю ею по воздуху, чтобы скорее просушить и сохранить целостность талисмана. Слегка потекшая краска застывает на карте небрежными разводами, но лик Жрицы-спасительницы все еще угадывается. Зато следы крови остались нетронутыми, пропитав карту навечно. Я целую Жрицу в ее надменное лицо и прячу в карман, жалея, что она снова вымокнет.

Дэнни надсадно кашляет, отплевывая речную воду. Несколько минут она отходит от шока, восстанавливает силы, а потом ей срывает крышу.

Она набрасывается на меня, как дикая кошка, визжит, рычит, брызжет слюной и хватает за грудки. Мы обе валимся в снег. Ее красные когти рвут мою блузку под пиджаком, впиваются в кожу, но я не хочу сопротивляться. Слишком устала.

— Ты-ы, чертова дрянь! — вопит она. — Ты чуть не убила меня! Чуть не убила нас обеих, чертова гадина… Что за чертовщина тут творилась? Киллиан… — задыхаясь, рычит она. — Он сказал мне что‑то, и я… И ноги сами понесли меня к реке против воли. Что он такое?..

— Это сложно объяснить, — устало отвечаю я. — Но он точно не человек, как можно догадаться. Он демон. Ему подвластно пространство, доступны все наши мысли. От него невозможно спрятаться, если ты — его цель.

Ее будто отбрасывает от меня, как ошпаренную.

— Как это вообще возможно? Такого не бывает. Это всё сказки для детей!

— Оказалось, не сказки, Дэнни. Да и мы уже давно не дети.

Заплаканные глаза ее наливаются кровью пуще прежнего. Красные коготки вновь вцепляются в ворот моей блузки и притягивают близко-близко, так, что я различаю дыхание Даньел.

— Да я тебя засужу! Все узнают, клянусь… Я всем расскажу, что ты сделала.

— Никто в это… не поверит, Дэнни, — кряхчу я, задыхаясь от ее удушливой хватки. — Никто не поверит, что ученица Уэст-Ривера призвала демоническую сущность, дабы расквитаться с обидчиками.

— Что значит «призвала»? Как ты это провернула?

— Я провела ритуал, с помощью которого хотела вам отомстить. Тебе, что впустила в наш тандем лишних. Честеру, что насмехался надо мной и приставал, пока ты не видишь. Сэйди и Мэй, что вытеснили меня и рассказали про Гаспара. И даже мисс Хартбрук, которая не вняла моим просьбам, когда я пришла, чуть ли не в соплях, к ней за помощью.

Даньел молчит и сверлит меня взглядом. Честно говоря, я бы на ее месте тоже не нашлась что ответить.

— Знаю, о чем ты думаешь. Мол, я тоже хороша. Украла у тебя Гаспара. И да, сейчас я понимаю это. Прости меня. Я поступила глупо, гадко. Но я постаралась все исправить и помешать Киллиану. И буду жить с чувством вины за содеянное, думаю, очень долго.

Глаза Дэнни наполняются слезами беспомощности. Она всхлипывает и отпускает меня. Я больно плюхаюсь о землю, но чувствую невероятное облегчение, словно скидываю с себя вес всего мира. Даньел сидит рядом и бьется в судорогах, а мне даже нечем нас укрыть — оставить для выжившего верхнюю одежду в планы Киллиана не входило.

— Не думай, что это делает тебя святой. Я скажу, что ты покушалась на мою жизнь. Так просто я тебе этого не спущу.

Она стучит зубами от холода, но продолжает опалять меня пылающей яростью во взгляде.

— Нам придется молчать, Дэнни, — парирую я примирительно и тяну к ней руку, но она отшатывается. — Чтобы нас не сочли сумасшедшими, понимаешь?

— Ты и есть сумасшедшая, Би. Вконец чокнутая.

— И благодаря кому я такой стала, по-твоему?!

Мой выкрик эхом облетает кроны голых деревьев и спугивает птиц. Хлопанье крыльев заполняет тягостную тишину. Дэнни не отвечает, но знает, что я права: никто не станет слушать подобную чушь. Она и сама силится переварить услышанное, но наверняка думает, что спит и видит бредовый сон.

Я бы хотела, чтобы все оказалось дурной фантазией воспаленного мозга. Но реальность зачастую вычурнее всякой выдумки.

— Ты не сможешь доказать, что я притащила тебя сюда. Давай просто похороним здесь все, что когда‑то встряло между нами.

Дэнни в молчании поднимается на ноги, отряхивается от снега. Она отходит от меня на безопасное расстояние, дичится и смотрит исподлобья. Однако, как бы грозно ни пыталась выглядеть Даньел, я знаю, что она не заговорит. Это будет последняя тайна, которая свяжет нас и вместе с тем разлучит навсегда.

— Беатрис! — слышу я вдали чей‑то крик. — Беатри-и-ис!

Это Рори. Он нашел нас!

Даньел разворачивается и бежит на крик.

— Э-эй! Мы здесь! Помогите…

Абрамсон приходит не один, а в компании Барри