"Зарубежная фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Абрахам Дэниел М. Л. Н. Гановер

Они остановились, чтобы поесть – главным образом сухари, а Меванс принялся ощипывать птиц, сохранив самые крупные перья, которые Квелл также сложила в свою сумку, потому что они были ценными. Более всего на свете Джорону хотелось проверить свою ногу, но он не собирался показывать слабость.

– Тебе следует проверить ногу, хранитель палубы, – сказал Меванс.

– Да, – добавила Квелл. – Носильщик встретит нас на вершине острова и разобьет там лагерь, мы приготовим птиц. Чем меньше твоя нога пострадает сейчас, тем будет лучше, ведь в Бернсхъюме нам почти наверняка придется сражаться.

Джорон кивнул, его тронула ее забота. Хотя слова Квелл прозвучали довольно грубо, он уловил в них нечто большее. Их молчаливые странные отношения были на удивление близкими, ничего подобного прежде он не испытывал, часто просто забывал, что она находилась рядом, и она знала о нем больше, чем любой другой живой человек. Он снял протез и сделал вид, что его беспокоит то, что другие видят культю. Меванс внимательно ее осмотрел.

– Появилась кровь, – сказал он, – однако все чистое, но прокладку следует сменить. – Он улыбнулся Джорону. – Я займусь этим, пока мы отдыхаем.

Когда они зашагали дальше, Джорон почувствовал себя лучше, боль не исчезла, но заметно ослабела, и он шагал увереннее, хотя подъем стал круче. Когда Глаз Скирит начал опускаться, Джорон уловил в воздухе дым.

– Вы чувствуете запах? – спросил он.

– Да, – ответил Меванс, – должно быть, это лагерь носильщиков. Оттуда откроется вид на Бернсхъюм, и мы сможем как следует отдохнуть. Старуха свидетель, мы все в этом нуждаемся.

Они выбрались на поляну, где несколько носильщиков поставили палатки, а на границе стояли дети с факелами, другие очищали лагерь от растительности, чтобы никто не спотыкался. Воздух наполняли запахи – что-то неприятное и знакомое и в то же время чуждое – Джорону никак не удавалось определить его источник. Ему хотелось задержать дыхание и одновременно дышать полной грудью. Запах становился сильнее и слабел из-за ветра, дувшего на вершине горы.

– Это наша, – сказала Квелл, указывая на голубую палатку, украшенную символами Девы.

Их носильщица, изможденная женщина, обладавшая жилистой силой дитя палубы, устроилась у костра, используя их морской сундучок в качестве сиденья, и поворачивала вертел. Она подняла голову, кивнула Квелл и вновь сосредоточилась на птице, которую зажаривала. Когда они подошли, она снова на них посмотрела.

– Мы спим в палатке, на земле, но она застелена, чтобы вы, проснувшись, не обнаружили в вашем теле проросшую лиану вариска. – Женщина рассмеялась. – И держите оружие рядом, после начала чумы на этой высоте появились туниры. Вот почему на границах поляны мы ставим детей с факелами. Я не думаю, что огонь пугает туниров, но успокаивает тех, кто в это верит. – В свете костра Джорон разглядел, что глаза у женщины разного цвета. – Мы поедим, а потом ляжем спать, ночью здесь не на что смотреть, а туниры редко беспокоят тех, кто спит.

Джорон сомневался, что это правда, и, пока он ел, его взгляд постоянно обращался к опушке леса, и он видел в свете факела, как растения шевелятся в такт с его работавшими челюстями. Спал он не слишком хорошо, его преследовали мысли о тунире. Меванс, Квелл и носильщица продемонстрировали уникальное качество детей палубы и заснули в тот самый момент, как положили головы на пол палатки, но Джорон не мог расслабиться. У него возникло ощущение, будто он вернулся назад по времени к той ночи, когда его приговорили к службе на черном корабле, почувствовал Старуху у себя за плечом, готовую увлечь его в свои владения в глубинах океана.

– Приговор вынесен, – произнес он слова, которые звучали, когда речь шла о черных кораблях, – только день казни не определен.

Он повернулся на другой бок, чувствуя, как заболели язвы на лице, прислушиваясь к ночным звукам леса. Мышцы лица заныли сильнее, когда он стал вслушиваться более напряженно. Но в какой-то момент усталость взяла свое, и он погрузился в темноту.

Джорон проснулся от радостного шума, который наполнял лагерь, женщины и мужчины принялись за работу, зная, что в конце дня они получат за нее деньги. Квелл и Меванс уже встали и вышли из палатки, Меванс с кем-то разговаривал о скорости роста джиона в нынешнем году – она оказалась выше, чем обычно, – и хороший это или плохой знак. Джорон не слышал Квелл, впрочем, такое случалось часто. Он не сомневался, что она где-то рядом, чтобы приглядывать за ним. Он сел, потер глаза и увидел шарф – красный, а не обычный черный, – и сразу понял, в чем дело. Чем меньше он будет походить на Черного Пирата, а станет выглядеть как несчастный, больной гнилью кейшана, тем лучше.

Впрочем, так и есть, Черный Пират, или нет.

Джорон сел, развязал культю и осмотрел покрасневшие участки кожи, поискал более жесткие и трещины. В этот момент в палатку вошел Меванс, который держал в руке тряпицу.

– Вот, – сказал он, протягивая ее Джорону. Лицо Меванса и его руки были в каких-то красных шишках. – Это поможет избежать заражения.

Джорон взял небольшой сверток, уловил запах еще до того, как его развернул, и понял, откуда взялась краснота на руках и лице хранителя шляпы. Мед.

– Спасибо тебе, Меванс, – сказал он. – Похоже, тебе пришлось заплатить немалую цену.

– Не такую высокую, как ту, что заплатили другие носильщики, которым я отдал остальное.

– Он встал? – спросила Квелл, входя в палатку вслед за Мевансом, и хранитель шляпы кивнул.

Квелл обошла его и протянула Джорону костяную ногу, хотя теперь она больше не блестела.

– Я взяла ее из заплечного мешка Меванса и выкрасила в черный цвет, чтобы ты привлекал к себе меньше внимания.

– Спасибо, Квелл. – Она кивнула.

– Тебе нужно выйти, – сказал Меванс. – И посмотреть вниз по склону. – В его голосе появилось нечто неуловимое, и Джорон почувствовал тревогу.

– Судя по твоему голосу, мне не понравится то, что я увижу, – заметил Джорон.

Меванс пожал плечами.

– Я буду ждать тебя на восточном склоне, – сказал он.

Джорон кивнул и размазал мед по культе, потом наложил свежую повязку, надел костяную ногу и встал. Когда он проверил равновесие, нога приветствовала его как старый друг, с которым он готов в любой момент продолжить разговор, хотя после предыдущей встречи прошло немало лет. Впрочем, Миас ведь давно сказала ему, что у таких, как она и он, не бывает друзей.

Он стоял, чувствуя себя растроганным. Потер плечо, ему не хватало веса Черного Орриса, который часто на нем сидел, и подумал о том, как справляются Фарис и вся команда, и как там Ветрогон, и усилилось ли влияние Мадорры? Переживал ли Ветрогон из-за отсутствия Джорона?

– Складывается впечатление, что я скучаю по «Дитя приливов», – с кряхтением сказал он, – и тем, кто остался на борту, не меньше, чем по своей ноге.

Он вышел из палатки, пересек лагерь, который уже был частично собран, женщины и мужчины ели жидкую похлебку, которая не вызвала у него аппетита, о чем он, несомненно, пожалеет позднее. За ночь вокруг лагеря расчистили еще больше территории, и теперь открылся восточный край утеса – именно там стоял Меванс. Черная фигура на фоне встававшего из моря Глаза Скирит. Джорон подошел к нему, слегка морщась, когда наступал на костяную ногу – впрочем, она была в разы удобнее протеза из вариска.

– Меванс, – сказал Джорон, остановившись рядом.

– Хранитель палубы, – ответил Меванс, когда Джорон принялся оглядываться по сторонам.

Отсюда он видел все внутреннее устройство острова. Великое Жилище, большие дома, извивавшиеся улицы и огромный глубоководный порт Бернсхъюма. Медленно и неуклонно им овладел ужас. Первая мысль была причудливой: «Теперь понятно, откуда запах». Он едва не рассмеялся, такой легкой и фривольной показалась ему эта мысль по сравнению с тем, что он видел перед собой.

Почти всю глубоководную гавань занимал труп кейшана. Голову вытащили на причал, огромный клюв был слегка приоткрыт, и стали видны длинные зубы. Громадное тело заполнило все пространство между двумя осветительными башнями, полностью заблокировав порт. Мертвое существо уже начало гнить: кость сияла на голове и в центре туши, белое между пирсами, те самые кости, которые будут выпрямлены и превратятся в нижнюю часть корпуса костяного корабля, но сейчас они торчали наружу – пожелтевшие сверху и темные ниже, словно они обгорели. Оставшаяся часть кейшана ушла под воду, и его бледные очертания исчезали в глубине.