Ирина Андреева - Большая книга ужасов – 39

Подруга подумала пару мгновений и, покачав головой, твердо сказала:

— Нет. Тебе придется пойти одной.

— Как одной? Ты мне лучшая подруга или кто?!

— Не ругайся, но я вдруг вспомнила, что у меня глаза голубые. Ты-то вот идеально подходишь на роль ведьмы: темноволосая и с зелеными глазами. А где ты видела ведьму — голубоглазую блондинку? Если я высунусь отсюда и на меня кто-нибудь бросит взгляд, то нас тут же раскусят!

— Маша! Маша, я не пойду к этой карге без тебя! Я боюсь! Ты всем скажешь, что это линзы!

— А бывают ведьмы в линзах?

— Откуда мне знать! — завопила я шепотом. — Нет — так будут! Сама говорила — последний писк моды! Манюня, вспомни, сколько контрольных я помогала тебе решить, сколько раз я тебе подсказывала на уроках! Если я останусь старой, то ни в какую школу ходить не буду, и тебе придется справляться самой!

— Нет, дорогая, это тебе придется! Ты действительно останешься старой, если не пойдешь сейчас к этой ведьме. — Мария, решительно стянув балахон, напялила его на меня, словно шаль, намотала сверху рыболовную сеть, сунула в руку брелок с ножичком и шепотом скомандовала:

— Чернышева, чего ты раскряхтелась как бабка. Давай, встала и поскакала на охоту!

Стараясь двигаться легко и непринужденно, но, прихрамывая на внезапно разболевшуюся в колене ногу, я вышла из кустов.

— Привет! — прямо над моей головой пролетело юное создание, сплошь покрытое пауками. Пауки были везде: вышиты на темном платье, изображены на серьгах, кулоне и ленте, стягивающей волосы. К тому же кожа незнакомки была изрисована многочисленными татуировками.

— Привет, — или что-то вроде того пролепетала я.

— Эй, у тебя оригинальный вид, — сказала ведьма, облетая меня и разглядывая со всех сторон. — Да и выглядишь ты неплохо! Совсем девчонка! Но на твоем месте я бы не стремилась особенно выделиться: не забывай, слишком выпендрежных выскочек у нас не любят! — Сказав это, ведьма лихо развернулась на своей метле и улетела прочь.

— «Слишком выпендрежных выскочек»?! Да ты на себя взгляни, мутант пауковый! — посмотрела ей вслед я.

Видимо, до двух часов ночи оставалось совсем чуть-чуть. Ведьмы потихоньку подтягивались к шалашу из сена и хвороста, в руках у некоторых уже поблескивали странные шары с огнем. Игра в салочки завершилась. Над Пустым озером висела лишь большая круглая луна, и желтоватый свет ее падал на спокойную темную воду. Легкий летний ветер теребил озерную гладь, маленькие тревожные волны словно перебрасывали друг другу светящиеся нити. Не знаю, может быть, кто-то и нашел бы эту картину романтичной, но для меня все было совсем иначе! Ночь, полнолуние, костер, полчище самых настоящих ведьм с метлами и кладбище неподалеку — вдруг стало так жутко, что я как парализованная застыла на месте.

— Чернышева! Что стоишь столбом? А ну, двинула осуществлять наш гениальный план! — раздался из кустов громкий Машкин шепот. Я тут же очнулась, испуганно покосившись на ведьму — не обернулась ли Герма, не увидела ли меня? Но та стояла все так же на отшибе, гордо повернувшись к празднику спиной, и, очевидно, размышляла о чем-то своем, ведьмовско-женском.

Я засела за кустами. Залезть в заросли, конечно, было бы безопаснее, но, во-первых, я боялась зацепиться сетью за ветки, во-вторых, это были очень колючие кусты. Поглядывая на свою злодейку, я тихонько, на четвереньках, продвигалась вперед, сжимая в руке Машкин ножичек. Внезапно к моим старческим болям присоединилась и одышка с головокружением. Трава, кустарник, темное ночное небо — все вдруг смешалось, в ушах поднялся странный противный гул. Мне стало так плохо, что я растянулась на земле и закрыла глаза. Гул все нарастал и нарастал, и вместе с ним усиливалась головная боль, так и не затихавшая ни на минуту. Желая хоть как-то ее унять, я прижалась виском к холодной земле. Не знаю, сколько я так пролежала — должно быть, немного, раз Мария не начала бить тревогу и ползти вслед за мной на разведку, но мне чудилось, что уже целую вечность меня крутит по какой-то быстрой бурлящей реке. Я прислушивалась к реву ее потоков, силясь узнать, на какой неведомый берег швырнут меня воды, и вдруг услышала в этом неразборчивом шуме слова. Их будто кто-то пел, и казалось, эта странная песня постепенно замедляет течение, приглушает гул. Незаметно я принялась повторять слова:

Заговариваю месяц младой,Беру его в руку.Будет мне словно ножик остро́й,Все разрежу им путы.

Заговариваю месяц младой,Все успею до срока.Не моя голова седой,Седина — не моя забота.

Заговариваю месяц младой,Он луну остудит.Упадет ее желтый комИ меня разбудит.

Повторяя эти стихи снова и снова, я чувствовала, как с каждым мгновением мне становилось все лучше и легче. Головная боль, да и не только она, боль из всего тела уходила, словно растворяясь в темноте ночи.

Поднявшись и вновь крепко сжав ножик, я продолжила прокрадываться к своей сопернице за право обладать молодостью и здоровьем. Мне повезло: ведьма-воровка по-прежнему стояла среди деревьев, не спеша присоединяться к коллективу, который вот-вот должен был зажечь праздничный костер.

Герма находилась буквально в трех шагах от меня. Она слегка покачивалась в такт доносившейся откуда-то музыке. Я все никак не могла выбрать походящий момент для решающего прыжка. Сверля ведьму взглядом, я осторожно приблизилась еще на полшажочка, как вдруг под ногой хрустнула ветка. Герма обернулась.

— Ты?! — воскликнула она. — Не может быть! Откуда ты взялась?

«Сейчас или никогда», — поняла я и метнулась вперед. Мгновение — и, вцепившись в ошарашенную ведьму, я полоснула соперницу по руке. Мои пальцы коснулись красных, таких же, как у всех обычных людей, капель крови.

«А теперь бежать, бежать, бежать!..» — застучала в такт бешено колотящемуся сердцу новая мысль.

Манюня уже неслась ко мне, оседлав метлу, я вскочила позади и заколотила пятками — быстрее, быстрее, быстрее прочь отсюда!..

Позади были слышны удивленные возгласы, разъяренные крики, треск ветвей. Я боялась оглянуться и, вцепившись обеими руками в подругу, только барабанила по метле.

Мы неслись с бешеной скоростью, и ветер звенел у нас в ушах. Не то от волнения, не то от того, что Маша с трудом находила в темноте путь, нас то и дело заносило куда-то в сторону и мотало то вправо, то влево. Пару раз я чуть не слетела с метлы. От гибели спасало лишь то, что руки сковало в замок вокруг талии Никитиной, и я удерживалась вместе с ней.