Сергей Гомонов - Сокрытые-в-тенях

Сбежавшаяся стража в лязгающих доспехах кинулась молотить щитами всех подряд, а разбирательства, кто виноват и сколько этот виновный огребет в наказание прутьев, оставила на потом.

В запале битвы Айнор, давно бросив кондитера, полезшего со страху на чердак, напал на стражников. Остервеневшие от подобной наглости чужеземца, те сочли себя вправе сражаться на убой, и несколько тяжелых стрел вырвалось из плена их арбалетов. Каждая должна была пробить его кольчугу насквозь и войти в тело как минимум на одну четверть своей длины.

И вдруг всё — даже звуки и свет — замерло в неподвижности. Стрелы повисли в воздухе в паре шагов от окаменевшего Айнора, ноги горожан остановили свои пинки, застыв возле окровавленного Ольсара.

Человек в рогатой красной маске, из-под которой выбивались длинные седые пряди, спрыгнул с балюстрады, где устроена была на свежем воздухе недурственная закусочная. Он легко растолкал с дороги всех горожан, и те, словно куклы, повалились на обочину. Ольсара незнакомец поднял за грудки, подтащил к карете и завалил на колени парализованному пухляку с вытянувшимся лицом под мокрой от пота белой маской; стрелы, подпрыгнув и обернувшись в воздухе вокруг себя, сшиб ногой наземь; взобрался на козлы, выхватил поводья из оцепеневших рук возницы и с криком «Все за мной!» щелкнул кнутом. Ожили одни лошади — в карете, под Вальбрасом и Айнором, в повозках комедиантов. Храпя и фыркая, они рванули вслед за каретой.

Еще полминуты — и очнулись стражники, раскиданные горожане, посетители закусочной на крыше, даже летящие над улицей чайки. Очнулись, но не могли взять в толк, куда подевались возмутители спокойствия: в напоминание о них остались только следы крови Ольсара на булыжной мостовой, разнесенная вдребезги кондитерская господина Резеки, царапины и ушибы у горожан да валяющиеся повсюду стрелы, которые так и не долетели до своей цели.

Болело все тело внутри и снаружи. Огнем жалило затылок. Дергало в ноге.

С этими ощущениями очнулись двое. Один лежал в карете у ног доктора Лорса Сорла, второй перевесился на шею вороного коня и готов был вот-вот соскользнуть с седла наземь.

Ольсар и Вальбрас застонали почти одновременно. Это вывело из ступора всех остальных.

Повозки, карета и всадники находились во дворе большого дома. Задний фасад постройки выходил на стену здания, похожего на крепость и нависавшего над путниками, будто коршун над птенцами куропатки, темного, мрачного и хищного.

Никто не помнил того, как он здесь очутился. Никто не верил, что остался в живых после такой жестокой потасовки.

— О, Ам-Маа! — прохрипел Ольсар, к которому тут же бросился с осмотром доктор Лорс. — Айнор, ну что за мальчишество? Зачем вы это?!

— Вальбрас, вы крепитесь! — крикнул лекарь и добавил: — Господа, помогите ему сойти с лошади и положите в повозку, я скоро освобожусь и осмотрю его!

Зелида была зла:

— Ах, господин Айнор! Как так можно? Да пусть бы их мели погаными языками, я и сама при случае могу обложить бранью так, что мало не покажется!

Айнор упрямо покачал головой:

— Я не позволю оскорблять моих друзей!

— Ты идиот! — со стоном выплюнул Вальбрас, которому невыносимую боль доставляло каждое движение комедиантов, его переносящих. — Лучше быть другом оскорбленным, чем мертвым, чтоб тебя чудовища Дуэ искусали за твою глупую задницу! Проклятье! Не понимаю, как с такими трухлявыми мозгами ты охранял ее величество! Впрочем, что ж теперь удивляться исчезновению месинары?

— Прекратите оба, вы! — прикрикнул Ольсар, собрав все силы в кулак: он понял, что такая перепалка вполне может вылиться в чудовищный конфликт между двоими упрямцами. — Нашли самое подходящее время!

— Ольсар, я попросил бы вас лежать смирно! — сделал замечание доктор Лорс, промакивая кровь на его губах и под носом, но стараясь при этом не сильно-то разглядывать обнаженное лицо сыскаря. — Очень, очень повезло, что вы отделались ушибами и ссадинами! Кажется, даже ребра целы и голова не пострадала. Вы счастливчик, Ольсар!

— Доктор! — подал голос Вальбрас. — А можно там как-нибудь побыстрее? У меня кровотечение, сто проклятий мне в печенку!

Произнеся эту тираду, он повалился в обморок. Зелида всхлипнула, понимая, что ее усилия помочь ему неспособны.

Айнор спешился и подбежал к ним.

— Разрешите? — он отодвинул Зелиду и встал на колени возле Вальбраса. — Здесь надо перетянуть сосуд, и все…

Телохранитель вытащил веревку и ею затянул руку Вальбраса у самого плеча. Толчками выливавшаяся из рваной раны чуть выше локтя, кровь остановилась.

— Прошу у все прощения. Я виноват, — пробурчал он, вставая и держа глаза долу. — Такое больше никогда не повторится.

Эфэ подошел к нему и мягко, бархатистыми губами, пощекотал ухо. Зелида смягчилась:

— Вот и хорошо, красивый господин. Они ведь нарочно вас поддевали…

Вздохнув тяжело и протяжно, карлик уселся рядом с Вальбрасом и Айнором:

— А что ж теперь? Нас, наверное, разыскивает вся стража Фиптиса… И вообще — кто-нибудь понимает, как мы очутились здесь? По расстановке сил выходило, что нас изрешетили бы стрелами, а тут вдруг мы все живы… и в каком-то странном месте… Между прочим, где мы, знает кто-нибудь?

— Похоже на постоялый двор… — предположила Зелида, озираясь по сторонам.

Доктор перешел ко второму раненому и занялся им.

— Думаю, нам не стоит расхаживать по Фиптису всей толпой, — поднимаясь, садясь и застегивая все крючки на перепачканной одежде, сказал Ольсар. — Нужно разделиться. Предположим, я займусь поиском историка Аурилиа Лесеки. Доктор пока будет приглядывать за состоянием Вальбраса. Актеры в честь праздника могут устроить представление…

— Уже устроили… — мрачновато заключил Митсар. — А еще я предложил бы всем надеть красные маски и говорить на цалларийском диалекте, который нам всем прекрасно знаком. Иначе прохода нам здесь не дадут. А ты, Айнор, можешь изображать силача, как предлагал Ольсар…

— Не лежит у меня душа к красным маскам!

— Однако ты прекрасно разгуливал в красной маске, когда мы вынимали Вальбраса из крепости!

— То — другое!

— Ничего не другое! Такой же фарс. Считай это просто ролью.

Убежденный доводами, Айнор молча согласился.

— Но все же… как мы сюда попали? — вмешался доктор. — Вопрос остается открытым. Чудеса?

— Вы попали сюда со мной.

Все оглянулись на стрельчатое окошко во втором этаже — единственное с этой стороны дома. На подоконнике в расслабленной, но исполненной затаенной силы позе полубоком сидел старик. Стариком он казался из-за седой гривы, ниспадавшей на плечи. Телом же он был крепче Айнора, могуч, широкогруд, с громадными узловатыми ручищами. Он спокойно и с достоинством взирал сверху на целенийцев.