Ли Киллоу - Кровавая охота

— И она позволила?

Довольная улыбка показалась на углах рта Лейн.

— Да, но компаньонкой, не служанкой. Видите ли, я ей оказалась полезна. Она быстро поняла, что я знаю, кто она такая, но меня это не смущает. Увидела также, что я приобретаю уверенность в себе, все больше привлекаю мужчин — ее обеды. Через два года я попросила разрешения присоединиться к ней. Вначале она отказалась, говорила, что жизнь у нее трудная и одинокая, но когда я сказала, что она больше не будет одинока, она согласилась. Мне кажется, она об этом пожалела. Угрожала, что оставит меня, если я еще кого-нибудь убью. "Это расточительно. Опасно. Ты должна научиться контролировать себя", — говорила она.

Беспокойство, чувство, что он что-то должен вспомнить, снова зашевелилось в Гаррете.

— Ирина была права, — сказал он.

Лейн фыркнула. Отбежала от него, пролетела по сцене.

— Нет, если сделать правильно, как хищник. Я знала, что делаю. Ирина из суеверного века, тогда люди верили в вампиров, и была осторожна по привычке. Но даже и так… — Она повернулась к нему лицом. — Я иногда думаю, а понимала ли она всю свою силу. Мы можем делать что угодно и не бояться возмездия.

Внутренний холод прорвался наружу, разбил теплое очарование ее планов, которые окружили его, напомнил ему, кто он такой и зачем здесь.

— Нет. Не можем. Мы по-прежнему несем ответственность.

Она нахмурилась, поняла, что теряет над ним контроль. Лейн заколебалась, было видно, что она смутилась на мгновение, потом покачала головой со снисходительной улыбкой.

— Значит, мы вернулись к тому, с чего начали?

— Боюсь, что да.

Она пожала плечами.

— Мне тоже жаль, но, наверно, вы и не могли забыть так скоро. Вы ведь выросли с этим. Тогда позвольте развеять вашу иллюзию, что вы сможете вернуть меня в Сан-Франциско. Это невозможно. Наручники из четок и клетка из чеснока могут удержать меня, но вы не сможете меня захватить. Я убью вас вначале, хоть и восхищаюсь вами и мне страстно хочется показать вам мир. Отбросьте остатки человечности, за которые вы цепляетесь, и приходите ко мне. Насладитесь нашей властью.

Холод и ужас проникли глубоко в его тело, в кости. Ужас? Может быть, просто неуверенность. В ее словах правда.

— Власть? Я кое-что понял, будучи копом, а вампирская жизнь это подтвердила: власть всегда означает ответственность. И чем больше власть, тем больше ответственность за использование ее.

Лейн фыркнула.

— Человеческое представление. Для нас нет ответственности, потому что нет большей власти, которая могла бы наказать нас.

Ужас рос. Она говорит правду. Гаррет чувствовал свинцовую тяжесть. Скоро, он опасался, поймет он, в чем ужас, но он не хочет этого. Она права? Он должен забыть Лин и Гарри, Мэгги и Ната, забыть всех, кто ему дорог, и смотреть на них только как на ходячие сосуды с кровью?

— И, конечно, у нас никакой ответственности перед людьми, — холодно продолжала Лейн. — Они только пища. Мы на них охотимся. Должны. Такова наша природа.

Слова ее остры, как нож, но, к его удивлению, нож не ударил. Скорее перерезал неуверенность, освободил его. Он выпрямился, как тонущий, который внезапно ощутил под ногами твердую почву.

— Вздор! Природа вампира — нуждаться в крови, предпочитать темноту и спать на земле, и это все! Остальное мы выбираем сами: источник крови, убивать или не убивать, получая ее, то, как мы используем свою власть. Я новичок в этой жизни, но понимаю разницу между тем, что должен делать и что могу. Поэтому на меня не подействуют никакие рассуждения о предназначении и неконтролируемом поведении. — Голос его поднимался. С усилием Гаррет заговорил тише, чтобы его не услышал весь город. — Вы убиваете людей, потому что ненавидите их. Убиваете, потому что наслаждаетесь этим. Я понимаю, почему вы это делаете, но это не означает, что я вам позволю продолжать. И это вовсе не оправдывает убийства! Вы убийца и должны ответить за это.

Глаза ее сверкнули.

— Вы приняли решение? Тогда скажите, а его вы как оправдаете? Что дает вам право судить меня? Ваш значок?

Ужас взорвался в нем, как лед, как голодные судороги. Он хотел повернуться и выбросить его.

— Нет, не значок. — Для них нет ответственности, сказала она, потому что нет никого с большей властью, кто бы мог наказать… это принцип, по которому живут подонки вроде Винка: убраться со всем, что прихватил, пока не поймали. И, конечно, они считают, что их никогда не поймают. Но есть и другой принцип, он действует в человеческом законе и может быть применен к вампирам. Сознание присутствия этого принципа было с ним все время, как только она упомянула о невозможности вернуть ее в Сан-Франциско. Он сделал глубокий вдох и спокойно сказал: — Я вам ровня.

Она застыла.

— Жюри из одного?

Восстановить порядок нужно, обладая законной властью. Он откинулся на перила, вцепился в них пальцами.

— Кроме меня, никого нет.

Лейн смотрела на него. Он избегал ее взгляда. Через мгновение она отказалась от попытки поймать его взгляд и пожала плечами.

— Хорошо. И что же жюри говорит обо мне? Виновна?

Ему казалось, что он задыхается.

— Да.

— И каков же приговор?

Вопрос ошеломил его. Об этом он как-то не думал. Что он может сделать? Заставить ее сделать анонимный вклад, чтобы компенсировать семьям потери? Но это не удержит ее от новых убийств.

— Мне… нужно подумать.

— Бедняжка. — Она подошла и сделала вид, будто хочет погладить его по щеке.

Но вместо этого схватила его за руки. Колено ударило его в пах.

Боль взорвалась в Гаррете. Мир исчез в голубой дымке, он упал, корчась в судорогах боли.

Он чувствовал, как она шарит в его карманах, слышал звон ключей.

— Тупой мик, — прошипела она. — Мир мог бы быть твоим. Теперь я выношу тебе приговор. Собственно я оказываю тебе милость, исполняю твое желание. Ты умрешь, окончательно и бесповоротно.

Ее каблуки простучали по ступенькам и мостику.

Гаррет пытался встать, преследовать ее, но не мог даже подняться на колени, он продолжал стонать и браниться. Сквозь парализующую боль послышался звук мотора ZX. Он отдавался в голове. Если восстанавливать справедливость, руководствуясь только собственными суждениями, неизбежно придешь к ошибке и поражению… к ошибке и поражению… поражению…

3

Десятилетие спустя он смог подтянуться за перила; еще через несколько лет боль уменьшилась настолько, что Гаррет смог идти. Гнев помогал, даже направленный против самого себя. Тупой мик, верно. Женщина сильна. Когда ты вобьешь это в свою тупую башку и перестанешь недооценивать ее, парень?